Севиль

— Я не уверен, что это необходимо. Наоборот, тебе надо отвлечься. Сегодня у Денис большой танцевальный вечер. Поедем?

— Я потеряла сестру. А ты предлагаешь танцевать?

— Мы не будем танцевать. Посидим, посмотрим на других, послушаем музыку. Ты немного отвлечёшься.

— Нет, — Эльвира встала. — Я никого не хочу видеть. Мне нужно побыть одной.

Она направилась на второй этаж.

— Хорошо.

Майкл понял, что должно пройти время, прежде чем его жена придёт в себя: «Это сильное потрясение, ничего не скажешь. Такое сильное, что изменило не только поведение, но и привычки, и отношение ко мне. Больно видеть её отчуждение, нежелание находиться в моём обществе. Она ушла из супружеской спальни и сегодня даже села не на своё обычное место за столом. Удивительно, но даже её голос и английский изменились. И это за каких-то несколько суток! Надо поговорить с психиатром, он даст совет».

Эльвира из окна наблюдала, как отъехал на автомобиле Майкл, как остановился на минутку у почтового ящика и вынул корреспонденцию. Она проводила автомобиль взглядом и прошла в правое крыло здания: пора познакомиться с домом. Обойдя все комнаты и заглянув во все уголки, она нашла, что статусу миллионера дом не соответствует. Наверное, изрядная коллекция картин стоила денег, но больше ничего не впечатлило её. Да и бассейн с западной стороны дома был не очень-то внушительных размеров. Она проверила все ящики в кабинете Майкла и тщательно изучила его гардероб. Одежды было много. Сорочки всех цветов висели плотными рядами. Насчитав более тридцати пар брюк и примерно столько же обуви на нижних полках, она успокоилась: наконец-то хоть одна деталь совпала с её представлениями о миллионерах. Зимняя одежда отсутствовала. «Ну да, зимы здесь не бывает», — вспомнила она. «А что же наша Золушка? Где её вещи?» Эльвира открыла гардероб в супружеской спальне и закусила губу от досады: женской одежды было не меньше. Однако, пересмотрев десятка два сарафанов и платьев, Эльвира скривилась: полный отстой! Все вещи однотипные, без изюминки. Зато очень много брюк всевозможных моделей и шортов с бриджами. Обуви оказалось значительно меньше, и всего лишь одна пара на высоких каблуках. «А это что за хрень?» — удивилась Эльвира. Она подняла с полки лёгкую «золотую» туфельку, словно действительно Золушка позабыла здесь свою обувь. Туфли были очень мягкие, невесомые, тонкая кожаная подошва легко гнулась. «Да это же специальная обувь для бальных танцев! — догадалась Эльвира. — Но ей-то она зачем? Неужели она ходила на танцы? Почему мать ничего не говорила мне об этом? Чёрт подери! Да это же катастрофа!» Эльвира стояла с туфелькой в руке, когда в комнату без стука вошла Сьюзан.

— Могу я чем-нибудь помочь? — произнесла устойчивое английское выражение Сьюзан.

— Да, я не могу найти свой ежедневник, — рассеянно ответила Эльвира и поставила туфельку на место.

— В четверг и понедельник у вас обычно уроки танцев. В три часа пополудни. Сегодня четверг, — напомнила она и выжидающе взглянула на Эльвиру.

— У меня умерла сестра! Какие могут быть танцы? — холодно ответила та.

— Прошу прощения, — почтительно склонила голову Сьюзан, — А ежедневник, возможно, в машине. В доме я его не видела последнее время. Сейчас посмотрю, — и она вышла.

«Шастает по всему дому без стука, словно она тут хозяйка. Что за правила?!» — со злостью подумала Эльвира.

Сьюзан вернулась быстро и с ежедневником в руках. Эльвира взяла кожаную тетрадь в толстом переплёте и поблагодарила горничную, добавив:

— Звать к телефону и беспокоить сегодня меня не нужно. Я ни с кем не хочу общаться.

Дождавшись, когда Сьюзан покинула комнату, Эльвира открыла тетрадь и стала изучать аккуратные записи, сделанные на английском языке. «Всё понятно, спасибо сестричка за услугу. Я смеялась над твоей привычкой, но не думала, что это когда-нибудь так порадует меня». Она просмотрела почти всю тетрадь и теперь имела хоть какое-то представление о жизни сестры. До конца года были отмечены танцы, посещение спортивного клуба, чьи-то дни рождения, визиты вежливости, заседания какого-то общества. Были и не очень важные записи, коротенькие пометки, не интересные для Эльвиры, типа: «Обратить внимание на Таню из новой группы. Часто пропускает занятия». Но одна, последняя запись вогнала Эльвиру в дрожь. Она отложила тетрадь и задумалась. Запись о визите к дантисту: «Заменить временную пломбу». И дата. Заменить пломбу нужно было завтра. «Если она лечила зубы у мужа, он точно помнит об этой временной пломбе. Остаётся только надеяться, что сестричка посещала другого дантиста. Лично я своему любимому рот для бормашины не открыла бы. Как потом целоваться, помня, что он ковырялся в моих больных зубах?»

Вошла Сьюзан с телефонной трубкой в руке.

— Майкл — сказала она.

— Дорогая, я у доктора. На какое время тебя завтра записать? Ты помнишь, что я должен поставить тебе на зубик постоянную пломбу? Может быть, сразу после этого зайдёшь к моему другу?

21