Съевшие яблоко

Мезенцев немного смутился и примирительно предложил:

— Ну не нравится — сними да выкини.

Ян очень серьезно и снисходительно кивнул, сжимая телефон двумя руками сразу.

Но ничего снимать и выкидывать не стал. Подарок привел его в какой-то странный, тихий благоговейный трепет, в котором мальчик находился весь вечер до самой ночи. Он зачем-то прочитал инструкцию несколько раз, бережно уложил на полку пустую коробку с зарядником и, делая уроки, то и дело бросал взгляд на сотовый, будто опасался, что в следующий раз его на месте не окажется.

Ложась спать он, любовно погладив экран, положил телефон в изголовье, как делают одни только глухие старухи и неврастеники.

И только тогда Мезенцев вдруг задался вопросом — а дарили ли ему до того хоть что-нибудь? Просто так, только для того, чтобы подарить. Лиза, вечно в поисках рубля на бутылку, вряд ли могла купить ему что-то заметное даже при большом желании. А профессор… Профессору это скорее всего просто не приходило в голову. Считая, что снабдив мальчика всем необходимым для жизни и учебы, он выполнил свой долг, старик просто никогда не брал в голову, что детей иногда жизненно необходимо просто баловать.

Первое, что сделал Ян поутру, еще даже толком не проснувшись и не открыв глаз — схватил телефон.

Подаренный ему телефон с болтающимся на нем брелоком в виде человек-паука.

63

— Посмотри, что мне купили! — Ян протиснулся между двумя длинными вешалками, отирая плечами вещи. Зимой, когда куртки сменялись шубами и пуховиками, в школьной раздевалке становилось не протолкнуться, отчего стояла страшная духота. Помещение маленькое, а ребят много.

Кира как раз совала в пакет сменную обувь:

— Что?

Не то чтобы они так уж много общались. Просто иногда переговаривались на переменах. Но Яну похвастаться было больше не перед кем и потому он первым делом побежал искать Киру.

А самой Кире в последнее время все тяжелее было общаться с одноклассниками. Она замкнулась, стала молчаливой. Гам и крики вызывали в ней желание поскорее уйти домой.

Хотя и домой тоже совсем не хотелось.

— Телефон. Смотри! — лицо мальчика светилось от восторга. Он сунул ей под самый нос простенький аппарат. Секунду посомневался, а потом все же доверил и передал в руки. Ревниво глядя, чтобы она чего не сломала.

Как будто тот действительно можно было сломать.

Кира вяло улыбнулась — "Нокия" была простенькая, из тех, которые носят бабушки. Да еще и с детсадовским брелоком в виде человека-паука. Такие в классе были всего у пары человек. Все остальные давно хвастались новыми большими телефонами с яркими игрушками. Что мальчишки, что девчонки наперегонки пили из родителей кровь, выпрашивая покруче и понавороченней.

А Романов и этому был счастлив:

— Гляди, я во всем разобрался и уже номера в книгу забил.

Он прижался к девочке плечом, чуть не толкаясь.

Кира натянуто улыбнулась:

— Здорово. Мне нравится.

И пожалела Романова. Раз он сирота и живет у родственника, понятно почему у него нет таких вещей, как у всех. Ее дорогой красивый телефон Кире подарил на день рождения папа. В цветной коробке, с ярким бантом. С красивым чехлом в пару. Тогда они все втроем, вместе с мамой, поехали в Москву: ходили в океанариум, в пиццерию, а вечером на спектакль. Папа первый раз подарил Кире цветы. И ей, и маме.

Мальчик не знал о чем думает Кира и зарделся от удовольствия. Демонстрируя чудеса техники, включил дисплей. Экран тускло загорелся.

— Тут все просто, — он открыл адресную книгу.

Кира с удивлением увидела, что в ней тоже все было не так, как у всех. Только три номера, да и те: "Никита", "Дарья Петровна" и "английский язык".

Мальчик, будто услышал, смущенно покраснел:

— А можно я твой номер тоже запишу? Я не буду звонить — честно!

Отказать было неловко. Да и незачем. Все одноклассники созванивались между собой. Они списывались в сетях, обменивались фотографиями, записями. Смеялись друг над другом за глаза и договаривались о больших компанейских развлечениях.

Романову, конечно, никто не звонил.

— Запиши. — Кивнула она и добавила, — и звони. Только не поздно, а то мама будет ругаться.

Кира продиктовала номер, но доставать свой телефон не стала — это было бы некрасиво.

Впрочем, мальчик ничего не заметил. Он осветился счастливой улыбкой. И потом весь день ходил, уткнувшись носом в аппарат и оживленно тыкая клавиши.

С неизбалованным Яном Романовым было просто. Он сейчас оказался единственным с кем можно было общаться, не думая о том, что над ней смеются за глаза. Или злорадствуют. Или жалеют.

Этой ночью отец не пришел ночевать.

Он не позвонил, не предупредил, ничего не сказал, а просто не приехал вечером с работы.

Кира и мать почти не спали.

Девочка сидела в своей комнате и не знала, что и думать. А мать до полуночи пыталась дозвониться отцу. И говорила с подругой, крича и плача в трубку. Потом звонила отцовским друзьям и бросала трубку. Звонила в контору, где ночью никого не было и даже в скорую помощь, где ничего не ответили.

Под утро долго плакала, сидя с ногами в кресле, и там же уснула.