Сезон Колдовства

— И что же нас ждет впереди?

— Ничего хорошего, Пыльный странник. — Агата впервые назвала меня уничижительным прозвищем, которое уже долгие годы использовали жители подданств. — Старые боги, что спускались с далеких звезд и несли людям знания превратились в каменные статуи. Пришло время новых диктаторов.

Кажется я заранее знал ответ, и все равно спросил.

Историк не произнесла ни слова — а просто указала на затерявшийся среди холмов тракт по которому в сторону торгового города тянулись обозы с мрачными гербами. Инквизиторские кибитки располагались в арьергарде и постоянно подгоняли нерасторопных возничих.

Мне почему-то сразу вспомнился последний разговор с Его высокопреосвященством. Тогда я ломал голову — зачем он поведал о своей юношеской уловке в борьбе со злом? А теперь будто все сошлось встало на свои места.

Старые боги… Мертвые боги..

Поработить дикий мир, заставить его плясать под нашу дудку, но увы, наш отчаянный план с треском провалился. Мы сделали ставку на церковную власть, помогали ей бороться со проявлением зла, ожидая что наш новый союзник поможет нам подготовить эту планету для скорого переселения. Какая непростительная ошибка… Старые боги! Мы всегда оставались для них чужаками. Никакого союзничества. Синод просто искал способ вышвырнуть нас из своей вотчины. И похоже — это время настало.

Новый боги!

Простая арифметика власти: одни всегда приходят на смену другим. И тех кто был первый ждет забвенье, а вторых — почитание.

— Стало быть, магия, — сделал я простой вывод.

— Она, — кивнула историк. — Третья сила, неподдающаяся логическому объяснению.

— Получается зло под маской благодетели.

— Что-то вроде этого, перегрин, — согласилась она. — Все повторяется. Спираль развития делает очередной виток. Именно таким был наш старый мир. Стандартный сценарий. Иные инструменты, но суть та же. Вымышленный враг, несокрушимое противостояние, десятки миллионов жертв, а затем всеобщее прощение, и опустошения. И мы в панике покидаем планету в поисках лучшей жизни, которую и разрушим снова.

— А магия? — упрямо повторил я.

Агата только нахмурилась и укоризненно покачала головой.

— Обычное оружие: такое же как меч или стрела. Гораздо важнее не форма, а то в чьих руках оно аккумулируется. В нашем случае — это синод. И поверь, они не собираются угрожать Сфере. У них задача куда глобальнее.

Я задумчиво уставился на затерянный в песках город.

— Чучело волка.

— Прости, что? — не поняла историк.

— Ничего, просто кое что вспомнил, — отмахнулся я.

Она понимающе кивнула. Отошла в сторону и заложив руки за спину, словно вновь попала в лекторий, продолжила говорить:

— Это началось лет двадцать назад. Мэтр Фриксби-Вислоух, уверена ты помнишь о таком, предоставил мне свои наблюдения и размышления на эту тему. Он тогда состоял на службе в синоде и занимался переписью первых книжных хроник. Ученый — пытливый ум, ему удалось услышать то что предназначалось отнюдь не для его ушей. И сделать выводы на основании весьма скудных данных.

— Неразумный Заговор, — сорвалось у меня с языка.

— Именно. — Правда у Агаты он не вызвал столь радужных эмоций как у меня. — Так его окрестил наш бесполезный во всех смыслах приорат. Тогда мои опасения приняли на смех, а доклад заблокировали, отправив в архив без права восстановления.

— Прости, но он и правда был ужасен, — признался я.

Агата стала еще мрачнее.

— Возможно, но крупица истины в ней все-таки присутствовала. В какой-то момент синоду стал не выгоден наш союз. Знания, которые перегрины даровали этой планете в глазах церкви были сродни распространению ужасной болезни. Чумы нового времени!

— Что ты такое говоришь?

— А что тебя удивляет? — развела руками историк. — Власть церкви — это прежде всего вера. Самая непостоянная величина в любом уравнении, не находишь? Тем более когда ей противопоставить чудеса механики.

— Но ведь вера никуда не делась, — не согласился я с подобным суждением.

— Это конечно, но она сильно изменилась. Ослабла так сказать, — тяжело вздохнула историк. — У людей появились иные идеалы. Ты наверняка помнишь, как повсеместно стали возникать гильдии механиков и прочие сборища изобретателей. На нашей планете это время можно сравнить с Эпохой возрождения. Поэтому синоду ничего не оставалось как постараться отвлечь людей от нового идола — науки.

— Мраковоотродье! — вырвалось у меня.

— Совершенно верно. Общий враг не только сплачивает, но и заставляет забыть о делах, что тяготили умы людей в мирные времена. Ты никогда не задумался: почему Сезон охоты был объявлен стихийно во всех подданствах, практически одновременно, в пятницу тринадцатого. В один день и в один час.

— Любая научная теория оставляет крохотную лазейку для невероятного объяснения, — попытался отшутится я. Это вышло как всегда неуместно.