Сезон зверя

– Буду ждать. – Она улыбнулась и, кажется, уже забыв про недавно пережитый страх, весело зашагала к лагерю.

Почти возле самой палатки кто-то легко тронул Верку за плечо. Она повернула голову и увидела… волчью лапу! Ужас снова пронзил ее. Закричав, Верка начала вырываться из объятий оборотня и… проснулась.

– Да че ж ты так? Да успокойся! – Над ней стоял Карпыч с протянутой рукой. – Да я ж тебя едва тронул. Вставать пора, Вера. Завтрак готов, Афанасий уже на лошадях подъехал. В маршрут собираться надо…

Потряся головой, она вернулась в реальность:

– Я сейчас… сейчас… А медведь где? Нашли? Вы же говорили – ранили, две пули в бок…

– Да показалось, видно. По крайней мере, крови на следе нет. Афанасий вон сейчас с ним разбирается. Ну, я тоже пошел.

Верка спустилась к ручью, умылась, возвратилась назад, а мужчины все еще продолжали что-то обсуждать, стоя возле ее палатки. Она подошла к ним.

– Ну что, Вера Васильевна, – улыбнулся Белявский, – с полевым крещением вас. Сильно перепугалась-то?

– Да было дело.

– Ну, ничего. Судя по тому, какими скачками он отсюда дул, перетрухнул хозяин не меньше нашего! Теперь за пять верст обходить будет. Но чтобы не подвергать хрупкий девичий организм подобным стрессам, поменяйся палатками с Карпычем. Будешь у нас в серединке, а они с Петровичем пусть по краям оборону держат. Не возражаешь?

– Не возражаю.

– Ты револьвером умеешь пользоваться?

– Приблизительно.

– Сегодня вечером Вадим Николаевич научит, как это делать точно. При выходе в маршруты. – Белявский обвел собравшихся взглядом: – Это ко всем относится – брать с собой на каждую пару хотя бы один ствол. В одиночку за пределы лагеря – только по моему благословению… Вот такой указ об объявлении чрезвычайного положения. Пока на неделю. – Он повернулся к каюру, который, низко склонившись, продолжал прохаживаться вдоль отпечатков огромных лап. – Что там, Афанасий, ты еще вычитал?

– Большой хозяин, совсем старик. – Каюр со своей хитроватой улыбкой глянул на Тамерлана. – Однако, твой брат будет мала-мала.

– Эт как? – Тамерлана мгновенно прошиб пот, но он постарался не подать вида.

– Тоже правая нога хромой. Инбалит.

Тамерлан облегченно хохотнул. Засмеялись и остальные. Улыбнулась и Верка, хотя после всего пережитого во сне ей невольно хотелось держаться от шурфовщика подальше.

– А ты вчера говорила… – дождался паузы Валерка, в котором, видно, никак не мог успокоиться следопыт, – мол, думала, Найда к тебе пришла. Ты что, слышала его?

– Не только слышала… я его… – Верка смутилась и начала запинаться. – Я впрямь думала, что Найда… ну и это… руку ей… ему… с сахаром из палатки высунула…

– И он что, съел? – догадался первым Диметил.

– И руку не тронул?! – поразился Полковник.

– Не тронул.

– Я правильно понял, что медведь ел сахар из вашей руки?! – округлил глаза Зденек.

– Правильно.

– А потом что? – продолжал допрос Валерка.

– Еще раз поскреб.

– И снова дала?

– Ага. А потом еще раз…

– Ха-ха-ха! – Белявский, переломившись посередине, даже присел от смеха. – Ведь это ж надо! Столько лет в поле, а в первый раз слышу, чтобы студентка медведя сахаром накормила. И ведь, главное, подлец, съел-то как вежливо!

Все захохотали.

– Ну ты даешь! – Валерка смеялся почти с восхищением. – Укротительница медведей!

– Чистейший минерал!

– Я говорил, мала-мала удаганка, однако!

– Ну хватит вам над бедной девушкой смеяться. – Верка тоже оживилась. – Где у вас тут обещанный завтрак?

– Давно готов. Плов с бараниной. – Белявский сделал жест в сторону костра. – Это блюдо я никому не уступаю. Узбекские коллеги научили. Прошу на дегустацию. Депутаты Верховного Совета, Герои Советского Союза и особенно отличившиеся в ночном контакте с таежным джентльменом обслуживаются вне очереди.

За едой, понятное дело, только и разговоров было что о косолапых.

– Медведь – он разный бывает, – начал с видом знатока Карпыч. – Один другому рознь. Бывает – шатун, злодей, убийца. А бывает и безобидней кошки. У нас, еще в деревне, помню, случай был. Пастух один корову потерял. Бурая такая была – ну настоящая Буренка. Целый день по лесу за ней проваландался. Понятно дело, устал, обозлился. К вечеру уж выходит на опушку и вдруг видит – Буренка его спит спокойно под кустом. Его, конечно, зло взяло. Отошел чуть назад, выломил прут потолще, подкрался да как жиганет корову вдоль хребтины. А та как взревет по-медвежьи. И тут же упала, точней – упал. Пастух и убежать не успел. Разделали потом, говорят, разрыв сердца. От испуга. Вот тебе и медведь!

– Не зря ж эта… медвежьей болезнью… ну, понос с испуга называют, – попытался поддержать не к месту тему Тамерлан.

Верка невольно поморщилась. Бросив взгляд на шурфовщика, она вдруг заметила на его густо тронутой проседью бороде несколько засохших темно-коричневых капелек. «Кровь! – обожгло ее. Тут же вспомнился сон. Преодолевая себя, она силой протолкнула вовнутрь кусочек мяса. А вчера же полнолуние было. Вдруг он и вправду… Да что это я!.. Нет, все-таки надо со Зденеком поговорить. Остальные просто на смех подымут…»