Сезон зверя

Вскоре на небольшом пятачке мелкой окатанной дресвы заполыхал костер, отбрасывая отблески оранжевого пламени на речку. На тагане повисли чайник и котелок, запахло разогретой гречневой кашей с тушенкой. Бывалые, не раз прожженные искрами войлочные подстилки сложились равносторонним треугольником вокруг огня и тепла. Валерка и Диметил сразу же после ужина блаженно развалились на войлоке, а Зденек нашел-таки силы побродить еще с полчаса в радиусе ближайших ста метров – поискать ночных крылатых красавиц. И небезуспешно: сонно приоткрывший глаза Валерка видел, как чех, придвинувшись к огню, подписывал в его свете пакетики и укладывал в них, вынимая из коробки на поясе, каких-то перламутрово-серых бабочек. «Вот помешанный, – мысленно усмехнулся Валерка почти с восхищением, – после такого лошадиного перехода еще бабочек ловить умудряется!..» И повернулся к костру спиной, принимая на нее тепло, плывущее от подброшенных Зденеком в огонь нескольких бревешек. Перед рассветом Валерке приснилась Маринка. Буквально на какие-то считаные мгновения. Она стояла на берегу их речки где-то дальше по течению и молча показывала ему рукой на самый верх крутого яра, накрытого длинной каменистой осыпью алевролита. Валерка торопливо выскочил из лодки, будто понимая, что Маринка сейчас исчезнет. Она повернулась к нему, но сделала это, почему-то пряча, убирая за спину руки. Валерка же, наоборот, попытался достать своими руками ее ладони из-за спины, но, едва прикоснувшись к ним, почувствовал страшный холод, на миг оцепенел и… проснулся. Обе руки его, вытянутые почти до локтей за край войлочной подстилки, лежали на холодных камнях. Немудрено, что такое привиделось. Но все равно, даже поняв, откуда был холод во сне, он еще несколько минут испытывал какое-то знобящее неприятное чувство.

Утренняя горная прохлада накрыла речку пушистым одеялом белоснежного тумана, сквозь который даже не видно было воды, ее можно было только угадать по шуму на перекатах. Торопливо, но аккуратно умывшийся и с трудом почистивший зубы в холодной воде, Зденек забеспокоился:

– И куда же в таком молоке мы можем поплыть?!

– Через полчаса ничего этого не будет, – успокоил его Вадим.

И точно, едва первые розоватые лучи высунувшегося в межгорье солнца скользнули по белому одеялу, оно стало разлезаться на клочья, потом змеиться и медленно уползать в холодные распадки. К тому времени, как они попили чай, вся речка очистилась и засверкала, приглашая их к путешествию.

Быстро накачали лодку, погрузили снаряжение, оттолкнулись и поплыли. Первые минуты вызывали только восторг, но потом к нему примешался не то чтобы страх, а какое-то не слишком приятное чувство, вызвавшее напряжение во всех мышцах. Река набирала скорость, и, сидя в лодке, каждый из них ощущал и даже видел, как вода не просто катит по каменному желобу, а несет их вперед буквально под уклон. Это было похоже на спуск в санках со снежной горы, только очень затяжной и пологой. Но если при катании по снегу такая картина и такое ощущение были привычно-радостными, то движение по воде куда-то вниз отнюдь не вызывало восторга. А тут еще раз за разом прямо на стрежне высунули окутанные пеной головы несколько огромных валунов, и пришлось лихорадочно помахать веслами, чтобы не налететь на них. Тем более что их лодка, как и все «резинки», прыгающие по самой поверхности воды поплавком, была мало приспособлена для резких маневров и плохо держалась на курсе. Надо было следить и за тем, чтобы не пропороть днище на каменных щетках порогов. Вадим, конечно, спускался подобным образом по горным речкам далеко не впервые, но все равно при каждом очередном сплаве в новом сезоне какое-то время ощущал нехорошую дрожь в руках, слишком крепко сжимающих весла. И для этого были основания – сколько геологов и топографов закончили свою жизнь в горных реках, обезумевших или от верхового дождя, или от упавших в русло обломков скал, или от просто отчаянно запрыгавших по каскадам водопадов. И каждый раз такая смертельная опасность возникала неожиданно и мгновенно, не давая времени и шансов на спасение. Хотя речка Тыры, и он знал это, конечно же, не была столь опасной и могла грозить фатальным исходом только сплавщикам, сделавшим слишком грубую ошибку. И тем не менее потребовалось время, чтобы Вадим успокоился и стал хладнокровно, просчитывая несколько ходов реки вперед, выполнять свои ответные ходы.