Сфумато

Все стихло. Показалось. И тут шорох раздался снова – за спиной, он шел от ближайшей монолитной стены. Что? Мартина живо повернулась и, как во сне, увидела контуры проступающей на стене двери – там, где ее не было и быть не могло. В зазоре между полом и дверным полотном проступила золотистая полоска. За дверью был свет! Не думая, что делает, в каком-то оцепенении Мартина протянула руку, толкая эту дверь, делая шаг вперед… и провалилась в большой полутемный зал, где действительно был некий источник света, разгорающийся все ярче.

Но ночная гостья смотрела не на него. Она озиралась в ужасе, который прокатился по коже волной холода, бил в глаза, сковывал неподвижностью конечности. Девушка закричала – но крик был недолгим, потому что мир для нее погас, сменившись непроглядной тьмой.

Глава 18 О семейных тайнах

Два дня заседания Совета стали для Марко действительно серьезным испытанием. Надо было следить за каждым своим шагом и словом тоже. Командоры (не только Бентозо, двое других тоже были относительно новыми в Совете лицами, сменив своих предшественников в последние полгода) рассаживали рыцарей по местам довольно-таки разумно, так, чтобы находящиеся в конфликте персоны не могли видеть друг друга напрямую, не отвлекались бы от важного процесса. В зале Совета, гораздо менее торжественном и скромно оформленном по сравнению с другими помещениями и даже ученическими мастерскими Обители Искусства, ни на чем не мог задержаться взор – белые оштукатуренные стены, строгие линии, много света из окон. Единственным украшением можно было считать уменьшенные копии рыцарских стягов, связками расставленные вдоль стен. Рыцарям не было позволено заниматься посторонними делами и пользоваться своими личными книжицами для набросков, разве что в тот момент, когда требовалось что-то записать по поручениям или итогам Совета.

Но перерывы-то в работе имелись, и вот тогда-то, несмотря на то что очередность выхода из зала тоже была строго регламентирована, случались некоторые казусы, хотя до открытого выражения неприязни дело не доходило. Марко столкнулся-таки в дверях с Орсино Ди Эстелар.

Жесткий удар плечом в плечо, быстрый шепот:

– Я убью тебя, Ди Йэло!

– Попробуй. Не возбраняется, – сквозь зубы бросил Синомбре, следуя дальше.

Что, объяснять Орсино, что с сестрой его спал кто-то другой? Невозможно.

В ответ он получил ненавидящий взгляд Консалво Де Лаго, который воздержался от комментариев, но взглядом этим высказал все, что хотел. Несладко пришлось красавчику, если Мартина приложила его табуреткой по голове… Всеми силами надо выяснить у Донателло, что именно произошло около домика на плато. Если и в самом деле Томазо был убит подло, в спину, это многое меняет, и долг чести Лодовико Ди Йэло до сих пор не уплачен. А может быть, даже вырос.

Были и другие взгляды, на две третьих неприязненные, но среди них выделялось несколько особых, в которых сквозил какой-то скрытый интерес, совершенно непонятный Синомбре. Так смотрели те, кого мессир Армандо скупо назвал «лояльными семье Ди Йэло». Их было семеро, и по цветам парадного облачения можно было опознать всех. Среди них выделялся один – пожилой мессир Ди Монтанья, рыцарь Второго Храма. Не о его ли владениях говорил Ди Пьетра, когда рассказывал о погибших в горах пастухах? Личность примечательная, не просто самый старший член Совета, а тот, кто оставался им на протяжении последних сорока лет. Он был старше мессира Армандо лет так на пять и относительно немощен, раз уж ему, единственному из всех собравшихся, было позволено посетить Ла Морада дель Арте в сопровождении поддерживающего под руку слуги. Мало того, слуга этот находился практически все время при своем хозяине, даже во время заседания Совета неподвижно сто́я за креслом господина, будто изваяние.

Синомбре исподволь разглядывал провожатого мессира Де Монтанья – до тех пор, пока пугающая догадка не заставила его отвести взгляд и поспешно опустить голову. Рослый плечистый парень с безразличным и отрешенным лицом, не реагирующий ни на что, кроме любых действий со стороны хозяина, общался со стариком посредством языка жестов – точно так, как это делали глухонемые верзилы мессира Армандо!

«Парни становятся бесноватыми. Уходят и не возвращаются…» – это тоже были слова Ди Пьетра, произнесенные после розысков медведя-шатуна. К кому уходят – кажется, есть целых два варианта. Или их больше?

Складывалось ощущение, что невидимая рука шаг за шагом подталкивала Марко к крайне неприятным открытиям. Он чувствовал себя барахтающимся в некоей огромной паутине, где кто-то дергает за нитки, ведя его к цели, будто заколдованного медведя.