Сгоревшая жизнь

Но сейчас Сашка была не расположена к магической беседе. Она казалась взвинченной и подавленной одновременно, Артур сразу это заметил. И начал полегоньку вытягивать из нее подробности дня: чем занималась? С кем познакомилась?

– Они не похожи на людей! – наконец выплеснулось из нее.

Вилка сдавленно звякнула о тарелку.

– Больные?

– Ну конечно, не врачи. Хотя ты прав! В них еще меньше человечности. Ты представляешь, там пациентов до сих пор лечат электрошоком!

Логов неуверенно дернул плечом:

– Наверное, ничего лучшего не придумали…

– Лучшего?! Да они превратили их в… пингвинов!

– Почему в пингвинов?

– Они все ходят вот так, – выскочив из-за стола, Сашка медленно проковыляла от стены к стене, беспомощно растопырив руки и подтаскивая непослушные ноги.

Улыбнуться он себе не позволил, ведь она была на грани истерики:

– Похоже.

– И они еще смеют утверждать, что кому-то их электросудорожная терапия идет на пользу!

– Мы не знаем статистики, – осторожно заметил Артур. – А ты в курсе, как вообще родился этот метод?

Она посмотрела на него с подозрением:

– Ну?

– Один психиатр, уже не помню, как его зовут… Европеец, кажется. В общем, он обратил внимание на то, что после приема некоторых препаратов у его больных начинаются сильные судороги. Но вот после них почему-то их сознание проясняется… Научного обоснования этому феномену он дать не смог, но решил попробовать вызывать судороги искусственно. В гуманных целях, разумеется. Так эта терапия и родилась…

Дослушав, Сашка мрачно буркнула:

– Один хрен. Гуманные цели, говоришь? Людей в пингвинов превращать?

– Обычно говорят: в растения…

– Я тоже так подумала о первой девушке, которую увидела там. Но потом появились остальные… И это была настоящая пингвинья стая.

Смахнув неприятную картинку, Артур осторожно заметил:

– Мы же не знаем, в каком состоянии эти люди были раньше. Я видел троих больных в состоянии острого психоза. И только один из них был безопасен… Он часами стоял, подняв одну ногу, как цапля, и, выгнув шею, смотрел в одну точку. Не знаю, что он там видел… И как ему удавалось так долго сохранять равновесие, тоже не представляю.

– А двое других? – спросила Сашка, не глядя на него.

– Другие были… активными. Был один толстячок, очень добродушный с виду, как многие полноватые люди… Но ему мерещилось, будто со всех сторон подкрадываются ядовитые змеи. Они были на стенах, на полу, на людях вокруг него. И он лупил их палкой. В такие минуты он не видел людей и уж тем более не хотел причинить им вред, он просто сражался со змеями. Но человека, которого он едва не забил палкой, еле выходили в реанимации… Наверняка пострадавший предпочел бы увидеть пингвина, а не разъяренную гориллу с палкой.

Она подняла глаза, полные печали:

– Про третьего можешь не рассказывать…

– Почему же? Это была женщина. Она никого не пыталась убить или ударить. Она спасала.

– От кого?

– От чего… На нее постоянно мчался поезд. Видимо, скоростной. Ей слышался страшный лязг, стук колес, свистки… И она в ужасе пыталась увернуться от поезда-убийцы. А заодно вытолкнуть с рельсов тех, кто оказался рядом.

– Только никаких рельсов не было…

Артур кивнул:

– Именно. А были тротуары, с которых эта несчастная выталкивала прохожих прямо под колеса машин. Лестницы… Эскалаторы.

– Я поняла, – прервала Сашка. – Но Патрикеевна… То есть Софья… Это медсестра отделения. Она сказала, что в основном к ним попадают пациенты с депрессией. Они же безобидные!

– Серьезно? – Артур качнул головой. – Не хочу тебя пугать, но только в моей практике было несколько случаев, когда человек в состоянии депрессии вырезал всю свою семью. Искренне полагая, что тем самым спасает их… Насколько я помню, шестьдесят процентов детоубийств совершается родителями, чаще всего матерями, в состоянии депрессии. Иногда послеродовой. Но сплошь и рядом депрессия настигает женщину гораздо позднее, когда она остается с проблемами один на один: муж ушел, денег нет, ни работы, ни жилья… Дети еще маленькие, они не только не помощники, а как раз тот камень на шее, от которого ей хочется избавиться. Невмоготу просто…

Сморщившись, Сашка замотала головой:

– Не хочу этого слышать!

– Ладно, – согласился Артур.

И уже собирался встать, чтобы собрать грязную посуду, когда она сама спросила:

– Тот жуткий случай, о котором недавно рассказывали в новостях, – это то самое? Ну, когда мать придушила шарфом своих детей и бросила их на морозе… В лесу. Почти голенькими.

Он постарался, чтобы голос звучал ровно:

– Старший мальчик не выжил. Девочку удалось спасти, но ей ампутировали ручку.

– И та, которая шагнула с малышом с двенадцатого этажа? У нее тоже была депрессия?

Молча кивнув, Артур накрыл ее худенькую руку:

– Сашка, это серьезное заболевание. Тяжелое. Врачи – не садисты какие-то… Ты увидела жутковатую картинку, и я понимаю, что от такого дрожь пробирает. Но это промежуточная фаза лечения. А в каком состоянии эти женщины поступили в больницу, мы понятия не имеем… Даже если большинство из них суицидники, их все равно нужно было спасать от самих себя.

Убрав руку, он обнадеживающе улыбнулся: