Сгоревшая жизнь

– У нас сосед в полиции работает. А он такой, знаете, пьющий дядечка… И как поддаст, так все моему папе выбалтывает, когда они курят на балконах. А папа маме рассказал. Ну а я услышала…

– Понятно, – заключила она. – Это большая потеря для нашего отделения. Чудовищная.

– Понимаю.

Я сочувственно кивала ей и поддакивала, но в голове ни на секунду не умолкал голос Артура, призывавшего во время расследования не доверять никому. Абсолютно. И те дела, над которыми мы с ним уже поработали, доказали, как же он прав…

– Неужели их убил кто-то из пациентов? – Я постаралась изобразить страх.

– Ну, одно из убийств – чистое ограбление, насколько я знаю.

Она, конечно, имела в виду Шалимову, у которой стащили сумку и пытались снять перстень. Значит, Надежда Владимировна в курсе этого? Интересно, откуда?

– Зато второе просто жуткое, – прошептала я.

Тяжело вздохнув, она отложила документы и навалилась на стол, заглядывая мне в глаза:

– Девочка моя, тебе нечего бояться. В нашем отделении нет больных с острым психозом. Никаких буйных.

– Но ведь кто-то…

– Кто-то, – произнесла она с нажимом.

Я не унималась:

– Скальп сняли! Кто делает такое в наше время? Только псих какой-то… Может, он лечился здесь когда-то давно, а теперь совсем помешался?

Ее темные глаза заискрились усмешкой:

– Если ты заметила, у нас женское отделение…

– А женщина не могла это провернуть? Говорят, шизофреники очень сильные…

– Есть такое, – признала Надежда Владимировна без особого воодушевления.

– И само преступление какое-то женское… Может, убийца завидовала ее волосам? Мечтала завладеть ими? Или хотя бы ее лишить.

– Да нечему там было особо завидовать, – спохватившись, она прижала пальцы к губам. – Что я говорю… О покойнице-то…

– Да она же не слышит!

То ли я попала в больное место… Или они с Кузьмичевой действительно дружили и моя бестактность ранила ее? Но неожиданно старшая медсестра встала, и голос ее прозвучал властно:

– Иди работай. Нечего тут мисс Марпл разыгрывать. Убийцу уже ищут. И я не сомневаюсь, что найдут.

Испытывать ее терпение не стоило, поэтому я пискнула: «Извините» – и выскочила за дверь. Меня даже подташнивало от разочарования – в своем расследовании я не продвинулась ни на шаг.

* * *

Показалось, будто они давно знакомы, но Артур сразу догадался почему. Олег Степанович с его темной с проседью острой бородкой и густыми волнами зачесанных назад волос походил на кого-то из русских писателей… Артур напряг память: «На Бунина или на Леонида Андреева?»

– Слушаю вас, молодые люди. – Зинченко открытой ладонью указал на кожаные кресла. – Вы ведь не на прием, как я понял?

– Да я бы с удовольствием, – доверительно признался Артур и потер шею. – Только все некогда… Вот, может, закроем это дело, тогда запишусь к вам.

Неуловимо изменившись, тонкое лицо Олега Степановича заострилось еще больше:

– Дело?

– Я – следователь, – охотно признался Логов и взмахнул раскрытым удостоверением перед лицом доктора. – Артур Александрович.

И сделал такой жест, будто пытался погладить Никиту по голове:

– А это мой помощник.

Голос невропатолога тоже словно заострился:

– Чем могу?

Артур улыбнулся ему, как напуганному детсадовцу.

– Олег Степанович, как вы относитесь к путешествиям во времени?

– В каком смысле?

– В прямом. Предлагаю вам перенестись в то прекрасное время, когда вы были студентом мединститута. Мысленно, конечно.

– Ах, мысленно!

– Вы подрабатывали тогда медбратом в психиатрической больнице. Как все мы в годы студенчества!

– Было дело. – Зинченко никак не мог сообразить, к чему клонит следователь.

Их разделял массивный стол, на котором громоздились медицинские карты. Доктор положил ухоженные руки на полированную крышку ладонями вниз, и Никите подумалось: «Похоже, что он цепляется за льдину… Боится утонуть?» Значило ли это, что Зинченко и сам чувствует камни, которые тянут его ко дну? Этого пока никто из них не знал, но охотничий блеск в глазах Логова обычно появлялся, когда чутье подсказывало ему: след взят верно.

– Дело, дело, – почти пропел Артур. – Дело молодое… Кто из нас не грешил в юности?

– Вы о чем это? Я не понимаю!

– У вас был роман с двумя молоденькими подружками, работавшими с вами вместе. Лида и Альбина, помните их?

Убрав руки (Никита готов был поклясться, что под столом доктор стиснул кулаки!), Олег Степанович несколько раз понимающе кивнул:

– Теперь все ясно. Я слышал о том, что случилось. Жуткое дело…

Логов подхватил:

– Дело, дело… Вот в чем дело: следы преступления ведут в девяностые. А характер убийства, по крайней мере, одного, заставляет думать, что преступник был одержим чувством мести. Вы же поможете нам понять, в чем причина?

Решительно поднявшись, Зинченко прошелся по кабинету, коротко цепляясь взглядом за лицо следователя:

– Значит, так, уважаемый… Никакого двойного романа у меня не было. И быть не могло. Это вообще мне несвойственно. И я считаю такое поведение аморальным.

Артур с готовностью кивнул:

– Поддерживаю.

Заподозрив издевку, доктор остановился перед ним и впился взглядом в лицо, но Логов смотрел на него с детским обожанием, которое окончательно сбивало с толку.