Сговор остолопов

– Ой, матушки, – взвизгнул молодой человек. – Вы же мне свитер порвете, псих ненормальный.

В Переулке члены женской художественной гильдии снимали с ограды свои картины и складывали алюминиевые садовые стульчики, точно вороватые арабы, готовые незаметно слинять. Их ежегодная уличная выставка потерпела фиаско.

– Я – карающий меч вкуса и пристойности, – орал Игнациус. Пока он кромсал свитер своим сломанным оружием, дамы ринулись из Переулка в сторону Королевской улицы. Несколько отставших в панике хватались за свои магнолии и камелии.

– И зачем только я стал с вами разговаривать, маниак? – запыхавшись, злобно бубнил молодой человек. – Это же мой лучший свитер.

– Мессалина! – голосил Игнациус, царапая молодому человеку грудь абордажной саблей.

– Ох, ну какой же ужас.

Он попытался сбежать, но Игнациус свободной рукой крепко держал его за плечо. Тогда, продев палец в серьгу Игнациуса, молодой человек дернул и выдохнул:

– Бросайте сабельку!

– Боже мой! – Игнациус выронил саблю на брусчатку. – У меня, наверное, ухо сломано.

Молодой человек отпустил серьгу.

– Ну, всё, вы переступили черту! – пускал слюни Игнациус. – Теперь будете гнить в федеральной тюрьме весь остаток жизни.

– Вы только взгляните, что вы сделали с моим свитером, омерзительное чудовище.

– Только такую вычурную дохлятину, как вы, и можно увидеть в таком недоношенном свитере. Должен же быть у вас какой-то стыд или хотя бы вкус в платье.

– Вы ужасное существо. Вы огромная тварь.

– Мне, вероятно, придется провести несколько лет в «Клинике глаза, уха, горла и носа», чтобы мне его вылечили, – скулил Игнациус, ощупывая ухо. – Можете рассчитывать на то, что вам каждый месяц будут приходить довольно-таки ошеломляющие медицинские счета. Мой корпус адвокатов выйдет на вас утром, где бы вы ни занимались своей сомнительной деятельностью. Я предупрежу их заранее, что они могут увидеть и услышать все что угодно. Все они – блистательные юристы, столпы общества, аристократические креольские интеллигенты, чьи познания в более скрытых от глаз формах жизнедеятельности довольно ограниченны. Они даже могут отказаться от встречи с вами. Отправят нанести вам визит значительно менее солидного представителя, какого-нибудь младшего партнера, взятого в услужение из сострадания.

– Вы ужасное, кошмарное животное.

– Тем не менее, чтобы избавить вас от тревоги ожидания этой фаланги светил законности в паутине ваших апартаментов, я снизойду до принятия мирного урегулирования вопроса прямо сейчас, если желаете. Пяти или шести долларов будет достаточно.

– Свитер стоил мне сорок, – ответил молодой человек. Он общупал участок, подпорченный саблей. – Вы готовы за него заплатить?

– Разумеется, нет. Я никогда не вступаю в препирательства с нищебродами.

– Я легко могу подать на вас в суд.

– Возможно, нам обоим следует отказаться от мысли прибегнуть к судебному вмешательству. Такое благоприятное событие, как судебный процесс, вас, вероятно, увлечет настолько, что вы появитесь в тиаре и вечернем платье. Старенький судья довольно сильно смутится. Нас обоих, вне всякого сомнения, признают виновными по какому-нибудь сфабрикованному обвинению.

– Вы тошнотворный зверюга.

– Почему бы вам не убраться восвояси, чтобы отдать должное какой-либо сомнительной забаве, привлекающей вас? – сквозь отрыжку промолвил Игнациус. – Посмотрите, по улице Шартр дрейфует какой-то матрос. Он выглядит довольно одиноким.

Молодой человек бросил взгляд в тот конец Переулка, что выходил на улицу Шартр.

– Ах, этот, – процедил он. – Это всего лишь Тимми.

– Тимми? – рассерженно переспросил Игнациус. – Вы с ним знакомы?

– Конечно. – В голосе молодого человека звучала тяжелая скука. – Один из моих дражайших, старейших друзей. И вовсе никакой он не матрос.

– Что? – громыхнул Игнациус. – Уж не хотите ли вы сказать, что эта личность выдает себя за служащего вооруженных сил этой страны?

– Это еще не все, за кого он себя выдает.

– Дело крайне серьезно. – Игнациус нахмурился, и красное сатиновое кашне на его охотничьей шапочке съехало вниз. – Каждый солдат и матрос, которого мы видим, может оказаться замаскированным спятившим декадентом. Бог мой! Мы все в тенетах какого-то ужасного заговора. Я знал – нечто подобное произойдет. Соединенные Штаты, вероятно, совершенно беззащитны!

Молодой человек и матрос помахали друг другу, точно старые знакомые, и матрос скрылся из виду за углом собора. В проеме Пиратского переулка показался патрульный Манкузо в берете и с фальшивой козлиной бородкой – он крался за матросом, держась в нескольких шагах позади.

– О-о! – радостно заверещал молодой человек при виде патрульного. – Вон тот дивный полицейский. Неужели там не соображают, что в Квартале всем известно, кто он такой?

– Вы и его знаете? – осторожно поинтересовался Игнациус. – Он очень опасный человек!