Сговор остолопов

– Его все знают. Слава богу, что он вернулся. А то мы уже начали волноваться, что с ним приключилось. Мы его просто обожаем. О, я всякий раз просто дождаться не могу, какой костюм на него еще нацепят. Вы бы его видели несколько недель назад, до того как он исчез: просто умереть не встать, в какого ковбоя его вырядили. – И молодой человек зашелся в приступе дикого хохота. – В своих сапогах он едва мог передвигаться – лодыжки непрерывно подворачивались. Однажды он задержал меня на Шартре, когда я поистине с ума сходил от шляпки вашей мамаши – уж не в Женской ли тюремной ассоциации ей ее выдали? Потом он остановил меня на Дюмэн и попытался завязать разговор. В тот день на нем были очки в роговой оправе и спортивный свитер. Он сообщил мне, что он – студент из Принстона, здесь на каникулах. Просто сказка. Я так рад, что полиция вернула его людям, которые его поистине ценят. Я уверен: где бы он ни был все это время, таланты его уходили псу под хвост. О, а этот его акцент. Некоторым он больше нравится как британский турист. Но это на ценителя. Я же всегда предпочитал его как полковника армии южан. Наверное, все это – дело вкуса. Мы ему пару раз арест устраивали за непристойные предложения. Полицию это всегда изумительно сбивает с толку. Я правда надеюсь, что больших неприятностей у него не было – он очень дорог нашим сердцам.

– Он воплощение зла, – заметил Игнациус. А потом добавил: – Интересно все же, сколько наших так называемых «военных» – на самом деле обычные люди, вроде вашего дружка, переодетые уличные девки.

– Кто ж знает? Хорошо бы – все до единого.

– Разумеется, – задумчиво и серьезно продолжал Игнациус, – этот обман распространится по всему миру. – Красное сатиновое кашне заелозило вверх и вниз. – Следующая война может превратиться в одну массовую оргию. Господи боже мой. Сколько главнокомандующих в мире – просто-напросто пожилые душевнобольные содомиты, играющие некие фальшивые фантастические роли? На самом деле для мира в целом это могло бы оказаться довольно благоприятным. Конец всех войн навсегда. Это могло бы стать ключом к прочному миру.

– Вполне, – с готовностью согласился молодой человек. – Мир любой ценой.

Два нервных окончания в голове Игнациуса сомкнулись и образовали непосредственную математическую ассоциацию. Возможно, он отыскал способ справиться с наглостью М. Минкофф.

– Помешавшиеся на власти мировые лидеры определенно будут весьма удивлены, узнав, что их военные руководители и войска – всего лишь замаскированные содомиты, которым только того и надо, что встречаться лицом к лицу с замаскированными содомитскими армиями стран-противников и устраивать вместе танцы, закатывать балы и разучивать иностранные па.

– Ну какая прелесть, а? Правительство оплачивало бы нам путешествия. Как божественно. Мы бы положили конец всемирным неурядицам и оживили бы надежду и веру людей в будущее.

– Быть может, вы и есть – наша надежда, – изрек Игнациус, драматически припечатав одной своей лапой другую. – Ничего иного, более многообещающего, на горизонте все равно не наблюдается.

– К тому же так мы покончим со взрывом перенаселения.

– О мой бог! – Изжелта-небесные глаза дико сверкнули. – Ваш метод, вероятно, окажется более удовлетворительным и приемлемым, нежели довольно-таки драконовские тактики контроля рождаемости, в поддержку которых я всегда выступал. В своих письменных трудах я должен отвести этому какое-то пространство. Предмет заслуживает внимания глубокого мыслителя, владеющего определенной перспективой рассмотрения культурного развития мира. Я определенно рад, что вы способствовали моему новому ценному озарению.

– О, какой сегодня прелестный день. Вы – цыганка. Тимми – матрос. Изумительный полицейский – художник. – Молодой человек вздохнул. – Совсем как на Марди-Гра[64], а я чувствую себя здесь лишним. Схожу-ка я домой, чего-нибудь на себя накину.

– Секундочку, – остановил его Игнациус. Нельзя упускать такую возможность из разбухших пальцев.

– Я надену сабо. У меня наступает фаза Руби Килер[65], – весело сообщил Игнациусу молодой человек и запел: – «Ты пойдешь домой надеть трусишки, я пойду домой надеть штанишки, и мы двинем в путь с тобой. Ой-ёй-ёй. Двинем мы с тобою, строем, прямо в Буффало-й-ёй-ёй…»[66]

– Прекратите это оскорбительное представление, – сердито приказал Игнациус. Таких людей надо загонять в строй кнутом.

Молодой человек немного пошаркал башмаками вокруг Игнациуса и выдал:

– Руби такая дорогуша была. Я истово смотрю ее старые фильмы по телевидению. «Хватит нам серебряного четвертака, чтобы подкупить проводника, свет в купе погасим, мой дорогой, ой-ёй-ёй. Двинем мы с тобою, строем, прямо…»

– Да будьте же вы серьезны хоть миг. Довольно вокруг меня порхать.

– Moi? Порхаю? Чего вы хотите от меня, Цыганка?

– А вы не думали о том, чтобы сформировать политическую партию и выдвинуть своего кандидата?

– Политика? О, Орлеанская дева! Какая тоска.