Сговор остолопов

– Ну повремените же минутку, – взмолился Игнациус. – Кто-то ведь должен пойти в атаку на Гонсалеса. – Он окинул взглядом воинство. – Человек с кирпичом, подойдите сюда сейчас же и постучите ему немного по голове.

– Никого я ентой штукой бить не буду, – ответил человек с кирпичом. – На вас, наверно, падлиция дело завела в милю длиной.

Две женщины с отвращением бросили на пол простыню и последовали за хором, уже выходившим по одному за дверь.

– Люди, куда же вы? – вскричал им вслед Игнациус, захлебываясь слюной и яростью.

Воины не ответили ничего – лишь выстроились следом за хором и двумя знаменосицами. Игнациус проворно заковылял за отбившимися от строя воинами и схватил одного за руку, но человек шлепнул его по лапе, точно комара, и сказал:

– У нас уже и так хлопот полон рот, не хватало только в котолашку загреметь.

– Вернитесь сюда немедленно! Мы еще не закончили. Хватайте мисс Трикси, если хотите, – неистово завопил Игнациус вслед исчезавшему батальону, но процессия молча и решительно спускалась по лестнице в цех. Наконец за последними крестоносцами Мавританского Достоинства дверь захлопнулась.

III

Патрульный Манкузо посмотрел на часы. Он уже провел в уборной полный рабочий день. Пора сдавать костюм в участок и идти домой. С утра он так никого и не арестовал, мало того – похоже, еще и простудился. В кабинке было промозгло и сыро. Он чихнул и попытался открыть дверь, но та не поддалась. Он потряс ее, подергал защелку – видимо, заклинило. Он еще с минуту громыхал дверью и толкал ее, а потом заорал:

– Помогите!

IV

– Игнациус! Так, значит, тебя уволили.

– Я вас умоляю, мамаша. Я приближаюсь к точке надлома. – Игнациус воткнул бутылку «Доктора Орешка» себе под усы и выпил, раскатисто всасывая и глотая жидкость. – Если в данный момент вы планируете обратиться в гарпию, это определенно подтолкнет меня к самому краю.

– Хорошенькая работа в конторе – и удержать не смог. А ведь у тебя столько образывания.

– Меня ненавидели и презирали, – ответил Игнациус, одаряя бурые стены кухни обиженным взглядом. Язык он извлек из горлышка с ощутимым чпоком и слегка рыгнул «Доктором Орешком». – В конечном итоге во всем виновата только Мирна Минкофф. Вы же знаете, как она всюду порождает беспорядок.

– Мирна Минкофф? Мне только глупства твоего не надо, Игнациус. Эта девчоночка – в Нью-Йорке. Я ж тебя знаю, мальчик. Ты ж там наверняка тяп-ляпов нагородил, в этих «Штанах Леви».

– Мое превосходство повергло их в смятение.

– Дай мне вон ту газету, Игнациус. Поглядим-ка, что в пробъявлениях пишут.

– Правда ли это? – загромыхал Игнациус. – Неужели меня снова швырнут в эту бездну? Вы, очевидно, раскатали кеглями все милосердие из своей души. Я должен провести в постели, по меньшей мере, неделю, к тому же – с полным обслуживанием, прежде чем снова исцелюсь.

– Кстати, постель – что сталось с твоей простынкой, мальчик?

– Мне это определенно неведомо. Вероятно, ее украли. Я предупреждал вас о злоумышленниках.

– Ты хочешь сказать, что кто-то взломал в этот дом и стырил твою грязную простыню?

– Если б вы были чуточку прилежнее со стиркой, описание этой простыни оказалось бы несколько иным.

– Ладно, давай сюда газету, Игнациус.

– Вы в самом деле собираетесь осуществить попытку чтения вслух? Я сомневаюсь, что моя система вынесет такую травму в данный момент. И как бы то ни было, я смотрю на очень интересную статью в колонке науки – о моллюсках.

Миссис Райлли выхватила у сына газету, оставив у него в руках две оторванные полоски.

– Мамаша! Не есть ли данное оскорбительное проявление дурных манер один из результатов вашего общения с этими сицилийцами из кегельбана?

– Закрой рот, Игнациус, – ответила мать, маниакально пролистывая газету до раздела объявлений. – Завтра же садишься на транвай по Святому Карлу вместе с ранними пташками.

– А? – рассеянно переспросил Игнациус. Что же написать сейчас Мирне? Пленка, ко всему прочему, похоже, тоже испортилась. Объяснить крушение Крестового Похода в письме – невозможно. – Что сказали вы, о мать моя?

– Я сказала, что ты сядешь на транвай вместе с ранними пташками! – завопила миссис Райлли.

– Звучит уместно.

– А когда вернешься домой, у тебя уже будет работа.

– Фортуна, очевидно, решилась на еще один поворот вниз.

– Чиво?

– Ничего.

V

Миссис Леви лежала ничком на моторизованной гимнастической доске, и несколько устройств нежно прощупывали ее пышное тело, подтыкая и меся мягкую белую плоть, словно сладострастный булочник. Сцепив под столом руки, она крепко держалась за доску.

– Ох, – тихонько и счастливо стонала она, покусывая ту секцию, что располагалась прямо под носом.

– Выключи эту штуку, – откуда-то из-за спины раздался голос супруга.

– Что? – Миссис Леви подняла голову и мечтательно огляделась. – Что ты здесь делаешь? Я думала, ты останешься в городе на скачки.

– Я передумал, если ты не возражаешь.

– Конечно же, не возражаю. Делай что хочешь. Я тебе не указчик. Развлекайся. Какое мне дело?

– Прости меня. Я не хотел отрывать тебя от доски.

– Давай оставим доску в покое, если ты не возражаешь.

– Ох, мне жаль, что я ее оскорбил.