Сговор остолопов

– Прекрати, а? Это слишком типично. Для таких, как ты, общественные борцы и идеалисты – всегда битники и преступники. Так ты от них защищаешься. Но спасибо, что сказал. Это добавит письму реализма.

– Я за всю свою жизнь никогда никого не уволил, – сказал мистер Леви. – Но я не способен держать у себя человека, если его разыскивает полиция. Это нам может аукнуться.

– Я тебя умоляю. – Миссис Леви предостерегающе махнула рукой со своей доски. – А юный идеалист, должно быть, тем временем где-то сбивается с пути. Это разобьет девочкам сердце точно так же, как разбило мне. Я – женщина большого характера, цельности и утонченности. Ты этого никогда не ценил. Меня принижает связь с тобой. Ты все вокруг превращаешь в такую дешевку, включая меня. Я очень заскорузла.

– Так я и тебя, значит, погубил, а?

– Я некогда была очень пылкой и любящей девушкой с большими надеждами. Девочки это знали. Я думала, ты прославишь «Штаны Леви» на всю страну. – Голова миссис Леви подскакивала вверх и вниз, вверх и вниз. – Посмотри – сейчас это всего лишь убогая компания с несколькими торговыми точками. Твои дочери разочарованы. Я разочарована. Тот молодой человек, которого ты уволил, разочарован.

– Тебе хочется, чтобы я покончил с собой?

– Ты сам принимаешь решения. И всегда принимал. Я существовала лишь для твоего удовольствия. Я – просто еще одна старая спортивная машина. Пользуйся мной, когда пожелаешь. Мне все равно.

– Ох, заткнись. Тобой никто и ни для чего не хочет больше пользоваться.

– Вот видишь? Ты вечно нападаешь. Сплошная неуверенность, комплексы вины, враждебность. Если б ты гордился собой и тем, как ты относишься к другим, с тобою было бы легче. Вот взять мисс Трикси – еще один пример. Посмотри, что ты с нею сделал.

– Я никогда ничего с этой женщиной не делал.

– В этом-то все и дело. Она одинока, забита.

– Да она уже почти труп.

– С тех пор как уехали Сьюзен и Сандра я сама ощущаю комплекс вины. Что я делаю? В чем мой проект? Я – женщина интересов, идеалов. – Миссис Леви вздохнула. – Я чувствую себя такой бесполезной. Ты заточил меня в клетку с сотнями предметов роскоши, не удовлетворяющих мою подлинную натуру. – Ее подскакивающие глаза холодно взглянули на супруга. – Привези мне мисс Трикси, и я не стану писать письмо.

– Что? Я не желаю видеть здесь этот сенильный мешок. А что стало с твоим клубом бриджа? Последний раз ты получила новое платье за то, что не стала писать письмо. Уймись. Я куплю тебе вечерний костюм.

– Того, что я поддерживала в этой женщине активность, мало. Ей нужна личная помощь.

– Ты уже превратила ее в подопытную свинку для своего заочного курса. Оставь ее в покое, а? Пусть Гонсалес отправит ее на пенсию.

– Сделай так – и ты ее убьешь. Тогда она по-настоящему почувствует себя нежеланной. Ты обагришь свои руки кровью.

– Ох, мамочка.

– А стоит подумать о моей мамочке. На пляже в Сан-Хуане, каждую зиму. Загар, бикини. Танцует, купается, хохочет. Поклонники.

– Да у нее же сердечный приступ всякий раз, как ее волна сбивает. Все, что не проиграет в казино, тратит на домашнего врача в карибском «Хилтоне».

– Ты не любишь мою мамочку, потому что она тебя раскусила. Она была права. Мне следовало выйти замуж за врача, за человека с идеалами. – Миссис Леви печально потряслась на доске. – На самом деле мне это уже безразлично. Страдание лишь укрепило меня.

– Представляю, как бы ты страдала, если бы из этой проклятой гимнастической доски повыдергивали провода.

– Я тебе уже сказала, – рассердилась миссис Леви. – Не впутывай сюда доску. Твоя враждебность берет верх. Прими мой совет, Гас. Сходи к аналитику в корпус Медицинских Искусств – к тому, который помог Ленни вытащить ювелирный магазин из банкротства. Он излечил Ленни от комплекса, когда тот не хотел торговать четками. Ленни теперь клянется именем этого врача. У него сейчас какое-то эксклюзивное соглашение с кучкой монахинь, и те разносят четки примерно в сорок католических школ по всему городу. Деньги потекли рекой. Ленни счастлив. Сестры счастливы. Детишки счастливы.

– Великолепно.

– Ленни завел себе прекрасный ассортимент статуэток и религиозных аксессуаров.

– Готов спорить, что он тоже счастлив.

– Он и счастлив. Ты мог бы стать таким же. Сходи к этому доктору, пока не поздно, Гас. Ради девочек тебе следует помочь. А мне все равно.

– Это я знаю.

– Ты запутался в себе. Даже Сандра стала гораздо счастливее, потому что ее психоанализировали. Ей в колледже какой-то врач помог выпутаться.

– Я в этом не сомневался.

– У Сандры может случиться регресс, если она услышит, как ты поступил с этим юным активистом. Я боюсь, что в конце концов девочки совсем на тебя ополчатся. В них есть человеческое тепло и сострадание – как было и со мною, пока меня не довели до звероподобного состояния.

– Довели?

– Я тебя умоляю. Больше ни слова сарказма. – Предупредительный жест аквамариновыми ногтями с подскакивающeй и колеблющейся доски. – Или мне – мисс Трикси, или девочкам – письмо.

– Получишь свою мисс Трикси, – решился наконец мистер Леви. – Попробуй тряхнуть ее на этой доске, может, сломаешь ей бедро.