Сговор остолопов

– Могу себе вообразить, – ледяным тоном отреагировал Игнациус. Ему явно было не по себе. – Могли бы и еще куда-нибудь заглянуть. Подозреваю, что сюда в любой момент полиция с облавой нагрянет. – Он громко фыркнул и прочистил горло. – Слава Богу, мои усы фильтруют хоть какую-то часть этого смрада. Мои органы обоняния уже шлют сигналы тревоги.

Казалось, прошла целая вечность, по ходу которой где-то слышалось лишь громкое звяканье стекла и хлопанье крышек от ящиков со льдом, потом из теней снова возник бармен и поставил перед ними стаканы, сделав вид, что Игнациусу он сейчас опрокинет пиво на колени. Семейство Райлли в «Ночи Утех» обслуживалось по низшему разряду – такой сервис приберегали для особо нежелательной клиентуры.

– А у вас совершенно случайно холодного «Доктора Орешка» не найдется? – поинтересовался Игнациус.

– Нет.

– Мой сын обожает «Доктор Орешек», – объяснила миссис Райлли. – Я вынуждена покупать его цельными ящики. Иногда он усаживается и выпивает два, три «Доктора Орешка» зараз.

– Я уверен, что этого человека подробности особо не интересуют, – сказал ей Игнациус.

– Колпак снять не угодно? – поинтересовался бармен.

– Нет, не угодно! – громогласно рявкнул Игнациус. – Здесь зябко.

– Как пожелаете, – пожал плечами бармен и отчалил в тень на другом конце стойки.

– Это уж точно!

– Успокойся, – сказала ему мать.

Игнациус задрал наушник на шапочке с той стороны, где сидела мать.

– Так уж и быть, я его подниму, чтобы вам надсаживаться не приходилось. Ну и что врач сказал вам про локоть или что там у вас?

– Его нужно массажировать.

– Надеюсь, вы не хотите, чтобы этим занимался я. Вы же знаете, каково мне дотрагиваться до других людей.

– Еще он велел мне как можно меньше бывать на холоде.

– Если бы я умел водить машину, то смог бы помогать вам больше, я полагаю.

– Ой, да это ничего, голубчик.

– На самом деле, даже простая поездка в автомобиле достаточно на меня действует. Разумеется, хуже нет, чем ездить на верхушках этих туристических «грейхаундов». Так высоко. Вы помните, как я в таком в Батон-Руж ездил? Меня рвало несколько раз. Водителю пришлось остановить автобус где-то в болотах, чтобы я смог выйти и немного побродить вокруг. Остальные пассажиры были значительно недовольны. Должно быть, у них железные кишечники, если они могут ездить на таких ужасных машинах. Необходимость покинуть Новый Орлеан тоже меня весьма напугала. За городскими кварталами начинается сердце тьмы, подлинная пустыня.

– Я помню это, Игнациус, – отсутствующе произнесла миссис Райлли, отхлебывая пиво большими глотками. – Ты действительно прихворнул, когда домой вернулся.

–  Тогда мне уже было лучше. Хуже всего было прибытие в Батон-Руж. Я осознал, что у меня куплен билет в оба конца, и возвращаться придется тоже автобусом.

– Ты мне уже рассказывал это, дуся.

– Такси назад в Новый Орлеан стоило мне сорок долларов, но, по крайней мере, в поездке мне не было так неистово плохо, хотя несколько раз я чувствовал позывы к тошноте. Я заставил шофера ехать очень медленно – и в этом ему не повезло. Полиция штата останавливала его два раза за то, что тащился по шоссе медленнее разрешенного. Когда нас остановили в третий раз, у него забрали права. Понимаете, они отслеживали нас радаром всю дорогу.

Внимание миссис Райлли металось между сыном и пивом. Она слушала эту историю уже третий год.

– Разумеется, – продолжал Игнациус, по ошибке принимая увлеченный взгляд матери за интерес, – то был единственный раз в моей жизни, когда я уезжал из Нового Орлеана. Возможно, меня мог расстроить недостаток центра ориентации. Гнать на полной скорости в этом автобусе – это как в пропасть бросаться. К тому времени, как мы выехали из болот и достигли тех пологих холмов возле Батон-Ружа, я уже начал бояться, что какие-нибудь деревенские жлобы закидают автобус бомбами. Они обожают нападать на транспортные средства, являющиеся символом прогресса, я полагаю.

– Ну что ж, я рада, что ты не взялся за ту работу, – автоматически отреагировала миссис Райлли, догадавшись, что настал момент для ее реплики.

– Да мне никак не возможно было взяться за эту работу. Когда я увидел декана Отделения Средневековой Культуры, у меня все руки пошли маленькими белыми пупырышками. Абсолютно бездушный тип. Потом он что-то заметил по поводу того, что я не ношу галстука, самодовольно ухмыльнулся насчет моей куртки лесоруба. Я пришел в ужас от того, что такая бессмысленная личность осмеливается на подобное бесстыдство. Куртка лесоруба – одна из немногих утех существа, к которым я был когда-либо по-настоящему привязан, и если мне случится найти того психа, который ее спер, я непременно доложу о нем соответствующим властям.

Перед глазами миссис Райлли снова встала кошмарная, заляпанная кофе куртка лесоруба, которую ей всегда втайне хотелось отдать Добровольцам Америки вместе с некоторыми другими любимыми предметами гардероба Игнациуса.