Сгущая краски (СИ)

– Учитель, – эта её почти паранормальная способность – заставлять его чувствовать себя неуютно, всего лишь назвав так, как ежедневно называют все остальные студенты – действительно вымораживает Шоту настолько, что появляется желание навсегда запретить обращаться к нему таки образом. – Вы же и сами понимаете: спрос рождает предложение. Наших девочек вовсе не подкладывают под каждого, кто может заплатить пятьсот йен. Одинокие люди бывают несчастны и отчаянны настолько, что не гнушаются платить – просто ради того, чтобы почувствовать тепло другого человека. И это можно передать через более невинные вещи, нежели секс. Так что плохого в том, чтобы сделать одиноких или уставших людей чуточку счастливее?

Она едва успевает закончить, и Айзаву наконец-то осеняет:

Это не её суждение неправильное.

Это и есть та самая разница моральных ценностей и совершенно иная расстановка приоритетов. Не то, чтобы он раньше этого не понимал и не сталкивался. Просто конкретно в этом случае их различие заметно, как никогда прежде.

Что ж.

Принцесса по вызову, как способ избавиться от одиночества и на время забыть о проблемах?

Почему бы и да.

Шота допивает остатки остывшего кофе, швыряет стакан в мусорный бак и, еле переваливая своё склонное ко сну тело, шаркает следом за Нико обратно в Камелию.

Сейчас, спустя столько времени, он наконец начинает признаваться, что не так уж и плохо это – изредка заглядывать сюда.

vi. Blue Stahli – Rebel Yell

К слову о том, почему прошло столько времени, а он до сих пор ходит сюда, как минимум, раз в две недели. Разумеется, речь идёт о побочной причине – не касающейся этого тупого и до остроты отчаянного интереса к Нико.

Ответ прост. И кроется в хозяйке Камелии – Мадам, которую здесь любовно кличут «Мамой». Если говорить точнее, то разгадка тайны в том, что конкретно ей, прожжённому сутенёру со стажем, надобно от героя, который (для общественности) и в мыслях не должен держать таких заведений, не говоря уже о том, чтобы посещать их.

– Примите мои глубочайшие сожаления, что назначила вам встречу и тут же уехала, Айзава-сан.

Деревянная резная трубка мундштука с незнакомыми инициалами на ней, зажатая между сухими, слегка костлявыми женскими пальцами, наводит мысли о других – совершенно иных ментоловых сигаретах и белых руках, орошенных мелкими царапинами. А ещё огромным булыжником бултыхается куда-то в самую глубину сердца задумка о том, что Нико курит гораздо красивее. И руки у неё куда лучше.

Но разве сейчас время для воспоминаний о ней?

– Лучше извинитесь за потраченное впустую время и за то, сколько раз мне пришлось побывать здесь, прежде чем застать вас… – Шота нарочно делает заминку, прежде чем уважительно-иронично добавить: – Мадам.

Хотя он мог просто ничего не предпринимать и просто ждать, пока его позовут во второй раз (если нужда действительно есть). Догадаться об этом проще, чем сложить между собой два и два, и помножить их на два. Что, впрочем, многоуважаемая госпожа демонстрирует во всей красе, скрывая игривую усмешку за аляпистым китайским веером. Уж кому, как не ей знать, по какой причине мужчины приходят в Камелию. И вряд ли Айзаву можно назвать исключением, если захаживает он в основном ради их милейшего бармена.

– Как вам будет угодно, – мелодично-глубоким голосом почти поёт женщина и выдыхает клубящийся дым куда-то в сторону. – Поверьте, мне действительно жаль.

Мужчина угрюмо молчит, искренне сомневаясь в том, что этой особе когда-либо доводилось сожалеть о чём-то.

– Выкладывайте уже, – он украдкой бросает взгляд на дверь – единственный путь, который ведёт от бара до личной комнаты хозяйки и обратно – и машинально подсчитывает в уме, сколько поворотов по коридору нужно сделать, чтобы вернуться назад и увидеть довольную улыбку бармена, который именно сегодня (как назло) умудряется беспрерывно заниматься алкогольным забытьем других мужчин.

В отличие от всех остальных помещений, именно в этой комнате оказывается слишком светло, чтобы воспринимать её, как часть всего остального бара. Это раздражает не только чувствительные глаза, но и нервную систему в общем и целом.

– Ох, простите, я забыла, что вы занятой человек, – снисходительно тянет уголки губ Мадам, аккуратно перекладывая левую ногу поверх правой и обнажая стройное бедро через разрез откровенного во всех смыслах платья. – … На самом деле наша сфера редко обращается к героям – клиентов среди вас крайне мало, а те, что есть, не совсем компетентны. Вот и приходится идти на крайние меры.

Признавать это кажется довольно унизительным, однако Шота не может отрицать для самого себя, что и среди его знакомых есть те, кому вполне комфортно вызывать к себе таких вот «принцесс», чтобы снимать напряжение и не заморачиваться по поводу всяких свадеб/отношений/симпатий (нужное подчеркнуть, ненужное замазать корректором).

И что ему, как человеку, который завален работой и заботами о других настолько, что едва ли хватает выделять время даже на сон и еду, настоятельно рекомендуют снять пробу с чудодейственного средства. Хотя бы на час (а там уж как пойдёт).