Шаг в небо

— Что касается транспорта, — тут сент на миг, как мне показалось, театрально задумался, — то вы вправе использовать как коллективные, так и индивидуальные транспортные средства для возвращения по месту жительства. Вы молоды, полны сил. Проявите, наконец, активность. Посмотрите — вокруг полно брошенного транспорта. Желаю приятного путешествия.

Он что, совсем клоун?

— Извините, а как нам доказать нашу лояльность властям? Какие документы мы предъявим, если вдруг что? — ожил практичный Рубан.

— Вы очень вовремя спросили, — как приятно задавать очевидные вопросы. — У ваших изуверов имелся полный комплект бланков документов для выдачи их вам после социализации. Всё должно быть где-то здесь, в помещениях лагеря… Ну, сами найдёте. Там всё готово, только впишите имена и место жительства. Этого будет достаточно, чтобы добраться домой, и начать новую, счастливую и достойную жизнь. До встречи на строительстве будущего.

Сент развернулся и пошёл к своему орнитолету. Через мгновение аппараты скрылись в небе.

Вот так-так…

— Андрей, свобода! — Шарый тряс меня за руку. — Свобода!!!

— Слишком это похоже на спектакль, — пробормотал Кулик. — На дешёвый спектакль.

Я был с ним вполне согласен. Конечно, сначала перебили полнаселения руками полицаев. Истребили всех, кто мог хоть как-то сопротивляться, уничтожили, по сути, цивилизацию, а теперь вышли на сцену с миссией освободителей. Полицаев пожгли. Теперь те, кто остался на Земле после таких зачисток — они же теперь будут им пятки лизать! Как же, освободители от подлых полицаев! И готово — полная планета добровольных рабов. Психологи, тоже мне…

Но пока — мы вольны ехать по свом домам. Я поймал себя на том, что крепко сжимаю в ладони ключ от квартиры. Я всё-таки сберёг его в кармане за всё это время. Ключ от дома — это хорошо.

Глава тринадцатая

Никто никуда и не пошёл. Стояли на плацу и переминались с ноги на ногу, не решаясь сделать хоть шаг.

— Ну что, служивые? — громко, так что было слышно всем, спросил я. — Домой пойдём?

Слова произвели минимум эффекта. Все только повернулись и уставились на меня непонимающими взглядами. Скорее, всё также растеряно, чем с любопытством. Хотя нет, некоторое ожидание читалось на худых лицах лагерников.

— Ну что ты нас мучаешь дурацкими вопросами? — промычал у меня за спиной Шарый. — Придумал что, так говори.

— Так! — я понял, что придётся всё брать в свои руки. — Старшие групп! Построить людей.

Как ни странно, примитивная команда подействовала. Через мгновение, вместо расползшейся по плацу толпы стоял более-менее организованный строй.

— К торжественному маршу! — я решил пошутить, вспомнив военные парады старых времён. — На одного линейного дистанция! Первая десятка прямо, остальные напра — во!

Никто не шевельнулся. Только старшие стали дико озираться.

— Это ты о чём? — Рубан возмущённо надулся.

— Отставить! — нечего шутить с замороченной публикой. — Строем к администрации марш!

Администрацией мы называли здание, где обычно собирались наши полицаи, и что-то там делали. Что — никто не знал. Само помещение убирали, конечно, лагерники, но их туда допускали ночью и ничего вразумительного они потом не могли рассказать. Администрация, мол, как администрация, что там делают — неизвестно.

Угрюмой колонной, как будто не к свободе, а на очередную экзекуцию, лагерь строем топал к административному корпусу. До него было минут десять ходу, и у меня появилась очередная безумная мысль. Хоть как-то их расшевелить.

— Запевай! — заорал я знакомую из фильмов про Ивана Бровкина команду.

Ребята из моей группы, рядом с которыми я шагал, как один загудели:

— Ты что, совсем повёлся головой напоследок?

А я не унимался.

— Строевую, запевай!!! — но только испуганные глаза бывших узников были мне молчаливым ответом.

А меня несло! Ну что они, как бараны в стаде?

— Эй, старший шестой десятки! — мне пришлось кричать изо всех сил, чтобы он услышал. — Начинай песню!

— Какую? — я понял по губам вопрос.

— Строевую! — и тут я понял, что и сам не представляю, что такое строевая песня. Ну не петь же им «Прощание славянки»? Хотя тоже можно…

— Любую! Что пел на воле!

Ну, он и запел…

Совершенно гнусным голосом худой пацан, лет шестнадцати, не больше, завыл:

— У…у…у, биология!

И тут весь строй, как с цепи сорвался — заорали:

— А…а…а, анатомия!!!

Судя по всему, больше слов из старого шлягера не помнили. Так и орали всю дорого по очереди «А-а-а, биология, у-у-у, анатомия». Но так заунывно. В общем, бредовая идея была.

У администрации строй стал искривляться, и так как новых команд не поступило, все сгрудились, переминаясь с ноги на ногу, у входа в здание.

— Это ничего, что я так? — спросил я у своих. Мне и вправду, не очень нравилось командовать, тем более сейчас, но хотелось поскорее смотаться отсюда. — А то так и стояли бы на плацу до скончания века.

— Ну, командуй, — Кулик безразлично махнул рукой. — Если не ты, то кто же? Ты же командор.

— Да ну вас, достали этим командором, — я рассердился.