Шаг в небо

— Уж лучше бы повыздыхали, — мрачно парировал Мирон. — Как взбесились. И не у меня только, по всей округе. Вон в селе — свиньи на детей нападать стали, потом в лес подались. Корова, так вообще у меня озверела. Копытом жену мою, Анну, огрела и поскакала, как жеребец в поле. Не поймали. Что-то неправильное в скотине случилось. Собака вон, вдруг от тоски померла. А чего тосковать, спрашивается? Кошка-то не померла, ушла в лес. Только сначала меня вон подрала.

Мирон подтянул свободный рукав фуфайки — на предплечье были видны светлые полосы от заживших царапин.

— В общем, с одного огорода и живём. Даже пчёлы скурвились… Могу масла постного бутылёк дать.

— Ты чего гостей на пороге держишь? — за разговором мы не заметили, как дверь раскрылась и на порог вышла, судя по всему, жена Мирона, Анна.

Никто возражать не стал, и уже через полчаса мы сидели за столом, с лёгким головокружением вдыхая аромат жареной картошки.

Надо сказать, что и вправду — угощение было совершенно вегетарианским. Даже самогон — и тот был из буряка. Как сказал Мирон — это последний, больше нет. Но ради гостей и удачной покупки он его не пожалел. Самогон, надо сказать, был отличный, только вот запах…

— А чёй-то вы про партизан каких-то говорили? — неожиданно вспомнил Шарый — С чего вдруг?

— А вы что, не видели их до сих пор? — Анна искренне удивилась, — Как эти полицаев порешили, спаси Господи душу их, так вот и завелись в лесах. Говорят, из тех, кто под чистку не попал, ну… убежал, там, или где прятался тогда.

— И что, настоящие партизаны? — мне как-то не верилось, что полицаи и вдруг в сопротивлении участвуют. — Воюют с сентами?

— С сентами? — рассмеялся Мирон. Самогон на него действовал очень положительно. Он раскраснелся и перестал испуганно озираться время от времени на зашторенные окна, — Да какая война! Бандиты настоящие! По лесам прячутся, грабят. Вот мне-то ваш калаш и гранаты теперь, ой, как вовремя! Житья от сволочей нету. А они наглые да трусливые. Теперь не сунутся. А может, ещё патронов подкинете? Я может, ещё первача бутылочку найду! Просто, по дружбе.

Патронов решили не жалеть. Шарый лично подарил Мирону гранату, сказав при этом, что берёг для себя.

Можно было, конечно, предположить, что бравада Мирона выветрится вместе с самогоном, уж больно он на трезвую голову тих был. Но патронов мы действительно не пожалели… Тем более, что непонятно было, куда мы их сами денем такое количество. И про партизан как-то не очень верилось, вернее не верилось, что они на нас нападут. А если нападут, уж мы-то им припомним всё!

Выпитое и съеденное отбило всякую охоту ехать, и после приглашения хозяина мы остались на ночлег. Благо, дом был большой и уютный.

А с утра — опять дорога. Мы позавтракали на скорую руку и, распрощавшись с изрядно погрустневшим после вчерашнего Мироном, рискуя сесть на брюхо в лесной колее, вырулили на шоссе. И опять наматывать асфальт на колёса, опять к дому.

Дорога была простой, через некоторое время я погрузился словно в транс, когда следишь за всем происходящим вокруг, но в тоже время мысли улетают далеко отсюда. НЕ смотря на это состояние, я не пропустил съезд с шоссе, выложенный гигантскими бетонными плитами.

— Мужики, а это куда дорога? — Я притормозил и остановился на обочине.

— Ну, какая разница, поехали уже, — Шарый клевал носом последние полчаса и сейчас, ничего не понимая, осматривался по сторонам.

— Обычно такие бетонки делают на выезде из танковых баз. Делать просто и выдержит тяжёлую технику. — Сообщил Кулик с таким видом, словно всю жизнь такие дороги делал. — Зачем нам танковая часть?

— Ну, ведь интересно! В воинских частях обычно склады всякие были! И вправду, может, чем прибарахлимся.

— Что-то ты не в меру хозяйственный стал, — буркнул Лёша.

— Солярой запасёмся! — я, наконец, нашёл оправдание своему любопытству.

— Во-первых, не обязательно танки на соляре ездят, а во вторых — думаешь, до тебя там никто не попасся? Ладно, ты захотел, ты и рули. — Кулик словно команду отдал.

— А если соляра не правильная, и машину нам испортит? Ты что, разбираешься в этом? — Шарый использовал последний аргумент сопротивления и, махнув рукой, сделал вид, что уснул.

Хотя съезд и был сделан из толстенных бетонных плит, но трясло на них почище, чем на просёлке. Видимо давно, ещё танковыми траками на этих плитах были выбиты рытвины, натаскано грязи, да так всё и осталось. А теперь морозец превратил эту бетонку в настоящую полосу препятствий. Я с трудом отгонял обычную для меня в последнее время мысль — «И зачем меня сюда несёт?». Но, нестись далеко не пришлось. Минут десять тряски на постанывающем «Ниссане» привели нас к громадным железным воротам. Ворота были разбиты — одна половина валялась на земле, вторая болталась на одной петле.

— Да уж, тут до нас точно не один туземец побывал, — проворчал Лёша, уже не пытаясь делать вид, что спит.