Шаг в небо

Неприятное чувство, возникшее в гостях у Пыльцына, прошло и не оставило следа. Казалось, мы опять одни в этом мире. В нашем мире. Ощущение, что вокруг меня и Нади, когда мы дома возникает какой-то экран, который закрывает от всего, что происходит вокруг, возникло в первые минуты, как только она появилась у меня.

— Слушай, я вот хотела спросить, — внезапно Надя переменила тему разговора. До этого она комментировала мою стряпню. — Вот ты про эту игру говорил. А почему тебе интересно играть в ролевки? Если честно? Это из-за той девушки?

— Какой девушки? — Я сделал вид, что не понял. — Мне самому там интересно было.

— Ты о ней с Пыльциным говорил! — Возразила Надя.

— Надя, мне неприятно это вспоминать. Да, мне действительно очень нравилась одна девушка, Ива, но её больше нет. Нет, и не надо вспоминать.

— Если не вспоминать тех, кто ушёл, то однажды никто не вспомнит о тебе. — Тихо произнесла Надя. И мне показалось, что губы у неё дрогнули.

— Надя, ты меня неправильно поняла. — Мне стало стыдно. Но говорить с Надей об Иве мне совершенно не хотелось. Именно с Надей. — Я не то имел в виду. Я помню о ней, и всегда буду помнить. О ней, о Вовке, о моих погибших друзьях. О родителях. Но просто… Мы же о ролевке говорили.

— Да, конечно, я просто так спросила! Я хотела понять, почему тебе нравилось играть. Вот ты говорил, что там, в игре каждый может почувствовать себя кем-то другим, взглянуть на мир другими глазами. Да?

— Да, именно! — Я обрадовался возможности не говорить о больном. — И ещё, человек в такой игре может реализовать себя так, как не может в обычной жизни. Ты понимаешь, да?

— Нет. — Неожиданно жёстко ответила Надя. — Я этого не понимаю. Ты хочешь сказать, что в игре вы пытались из себя изображать кого-то другого? Вот тебе, например, там нравится изображать злобного, глупого ну, например, полицая того же?

— Нет, ты не поняла, — какая она всё-таки наивная. — У нас не такая игра! Мы просто в другом мире пытаемся жить, ну и возможностями некоторыми себя наделять, которых в жизни не имеем. Я вот магом был. И никто брал роль злобного полицая. Этого и в жизни хватает.

— А ты знаешь все свои возможности в жизни? И что ты мог, как маг? — Надя явно хотела сегодня весь вечер спорить.

— Неужели непонятно, что может маг? Неужели ты не знаешь? Он же может такое, ну… Ну вот, каша подгорела.

— А что такого особенного может маг, чего не может человек? — Надя, мне показалось, издевалась надо мной. — Ну, что, скажи?

— Ну, маг может… — действительно, не простой вопрос. — Вот, он может, например, разрушить стену!

— Зачем? И что, разве её нельзя разрушить без магии?

— Маг может силой мысли! Неужели непонятно?

— Ну, допустим, нажать кнопку взрывателя можно тоже как-нибудь. Силой мысли. И что, это будут магия? — Наседала Надя.

— Ну, ты что, не понимаешь? Ты издеваешься? — Меня начало бесить, что я не могу ответить на её вопрос. Хотя, ещё мгновение назад я мог ответить. — Разве может человек взглядом предметы двигать? Может, скажи?

— А зачем их двигать взглядом? — Надя была готова рассмеяться. — Рук нет, что ли?

— Ага, не может! Не может! — Я, наверное, плохой спорщик. — А ведь представь, в бою, в схватке — это ведь может всё решить!

— В бою, скорее всего, решает точный выстрел. Или своевременный. — Грустно сказала Надя. — А вы что в игре своей предметы двигали взглядом?

— Ну, ты зануда! — незлобно сказал я — В ролевке мы играли, изображали, что у нас есть сила, что мы можем всё. И ещё. В игре всё по правилам, всё честно. Никто не обманывает, и слово чести — это слово чести. И в схватке на мечах не ждёшь выстрела в спину!

— Так может, вам нравилось играть именно потому, что там всё честно? Может быть, вы не убегали в волшебный мир, а пытались жить в мире, где всё честно? Всё справедливо? Где нет подлости, где нет предательства?

— Ну, это тоже конечно. — Надя как всегда была права. Она вообще всегда права. — Но, кроме того, мир, в котором мы пытались жить, он был прекрасный! Ты только представь себе, ведь там были не только маги или рыцари. А эльфы, орки…

— А эльфы, они как? Тоже волшебники? — опять у неё скепсис в голосе.

— Нет, эльфы это таинственная, утончённая раса, они хрупкие, чувствительные, странные такие.

— Наверное, эльфийские девушки все красавицы — нежные и стройные? — Не унималась Надя.

— Конечно! — сказал я, и лицо у меня стало гореть. Я просто вспомнил Нитроэмаль и смутился, что я вру Наде.

— Понятно.

— И представь, мы так вживались в игру, так увлекались, что были готовы и дракона настоящего увидеть. Казалось, ещё чуть-чуть и он прилетит!

— Дракон говоришь? — совсем тихо переспросила Надя. — А вот скажи, когда ты игрой увлекался, никогда не было с тобой такого, что ты начинал видеть всё вокруг, ну… немножко не так, как обычно в жизни? Ну…, как будто ты видишь сквозь внешнюю оболочку человека, сквозь кажущийся облик мира? Я, наверное, невнятно говорю, да?

— По-другому, говоришь… — я задумался. — Что-то такое было. Вот в последней игре, когда я облажался…

— Как?