Шаг за шагом вслед за ал-Фарйаком

— В этом случае, — ответил ал-Фарйак, — письмо тебе напишет мой начальник. Однако я надеюсь доплыть благополучно, повидать свою и твою родню и передать им всем привет от тебя.

— Ты можешь сказать мне, когда я получу письмо?

— Месяца через два.

— Но это же целая вечность! Какая женщина вытерпит два месяца?

— Мы поплывем на паруснике, врач сказал господину начальнику, что это лучше, чем на пароходе, где пахнет дымом, вредным для человека с нездоровыми легкими.

— Делай, что хочешь, но смотри, не влюбись в другую.

— Второе я тебе обещаю.

— А я тебя предостерегаю.

— Меня не нужно предостерегать от любви. К тому же в стране, куда мы едем, меньше возможностей для любви, чем на этом острове.

— Женщины и мужчины одинаковы во всех странах. Тем более, что ты носишь сейчас иностранный костюм, а женщин очень привлекают иностранцы, как и мужчин — иностранки.

— Я понимаю твои опасения, но женщина, берегущая свою честь, сохранит ее даже, если окажется между двумя воюющими армиями.

— Да, она останется женщиной, как и была.

— Ты опустила слово «честной».

— Это слово осталось в давно прошедшем времени.

— Как давно?

— В доисторических временах, когда люди еще не были созданы.

— Откуда тебе известно это иностранное выражение?

— Слышала его однажды от тебя и запомнила, оно доказывает всеобщий интерес к иностранному.

Она помолчала, размышляя, потом рассмеялась. Он спросил:

— Над чем ты смеешься? Над доисторическими временами?

— Нет, я вспомнила историю про женщину, у которой уехал муж.

И снова засмеялась.

— Что за история?

— У одной женщины был муж, в котором она сомневалась, но у нее не было доказательств. Случилось так, что он от нее уехал. Она скучала в разлуке, но думала о нем непрестанно: то молилась за него Господу, то проклинала его, и говорила себе: если он не виновен, ему помогут мои молитвы, если же виноват — его настигнут мои проклятия.

— Ты хочешь последовать ее примеру?

— Не дай Бог, чтобы мне пришлось делать это.

— Делать что, молиться или проклинать?

— Проклинать.

— Клянусь Господом, я буду тебе верен.

Она обернулась к двери и сказала:

— Мне кажется, к нам кто-то пришел.

— Избави Боже от клиентов и посетителей, ведь мне пора ехать!

— Поезжай спокойно и ни в чем не сомневайся. Хватит шуток, честь женщины вещь серьезная.

— Ты хочешь сказать, что она — не самое главное?

— Я хочу сказать, будь уверен, вернувшись, ты, если Господу будет угодно, найдешь меня такой же, как и оставил.

Прощаясь с женой, ал-Фарйак плакал на ее груди. И она тоже проливала слезы, расставаясь с ним. Это была их первая разлука. А когда она плакала, лицо ее светилось любовью, и была она необыкновенно хороша. Плачущие женщины очень привлекательны. Этим я не хочу сказать, что их надо бить. Да отсохнут руки у ударившего женщину! Его слезы вызывали у нее еще большие слезы, и он почувствовал всю горечь разлуки.

Наконец корабль отчалил от берега. Но не успела земля скрыться вдали, как ал-Фарйака охватили муки страсти и сомнения. Он перебирал в уме все, что говорила ему супруга, и находил в каждом ее слове подозрительный и недобрый смысл. Тот, кто прикипел к своему дому, не покидал его и привык с утра до вечера ощущать запах своей жены и проводить ночь, обнимая ее, не представляет себе, что такое боль разлуки. Тем более, первой разлуки. Поэтому я должен подробно рассказать читателю о том, как страдал наш влюбленный муж, этот домосед, расставшись с женой. Быть может, рассказанное смягчит сердце читателя и побудит всех, кто находится вдали от любимых, поскорее вернуться домой и воссоединиться с ними. Итак, рассказываю.