Шаг за шагом вслед за ал-Фарйаком

Хотел бы я знать, что пользы от логики,
когда желудки пусты?
Комментарии и толкования вместо еды
обжигают нёбо и язык.
Тысяча метафор лепешки и лука
не заполнят голодное чрево.
Очнитесь, грамматики, ваши Зайды и ‘Амры
никого не насытят.
Где кебаб, рис и хлеб?
Вместо них блюда полные злобы.
Рухнуло царство еды в Ливане,
сменила его голода власть.
Какой позор, деньги не могут накормить человека!
Никто не покупает и не продает на земле,
где остались лишь сорные травы.
Сижу я в монастыре, словно монах,
не признанный другими,
Увидевшими, что меня окружают книги,
запрещенные митрополитом.
Я одинок, никто ко мне не приходит,
я истосковался по людям.
Если б приснилась мне подобная жизнь,
никакие бы песни меня уже не растрогали.

Настоятель прислал ал-Фарйаку лепешек из натуральной муки и следующие стихи:

Я получил стихи твои, Фарнак.
Но знай, мой брат, я, как и ты, монах,
И нет у нас ни яств, ни женщин,
Ни вин прекрасных в погребах.

Ал-Фарйак тут же поспешил в этот монастырь выговорить настоятелю за то, что он неправильно написал его имя, и увидел во дворе женщину, жену одного из эмиров. Она укрылась в монастыре от солдатни. Придя к настоятелю, он сказал ему: «Твои лепешки, господин мой, окупили недостатки стихов, но зачем было изменять мое имя?» Вспомнил об увиденной во дворе женщине и добавил: «Ты утверждал в стихах, что вы монахи, и у вас нет женщин! А я видел цветущую, пышущую здоровьем женщину». Настоятель ответил: «Имя твое я изменил ради рифмы, в поэзии это позволительно. А говоря о женщинах, я имел в виду, что у нас нет жен. Но мы не отрицаем, что жены других посещают нас иногда, чтобы испросить у нас благословения». «Как это вам так повезло?» — поинтересовался ал-Фарйак. Настоятель не понял вопроса. Но слышавшая его женщина все поняла и пригласила ал-Фарйака выкурить с ней наргиле. Он провел в ее обществе час, благодаря которому недовольство, вызванное изменением его имени, полностью из него выветрилось.

Вернулся в свою келью ублаготворенный и нашел там начальника толковальни, в голове которого застрял и не давал ему покоя пресловутый сон. Заслышав стук барабанов из военного лагеря и завидев блеск оружия солдат, он вопрошал: «Разве вы не слышите звук дьявольского барабана, в который бьет какой-то монах? Не видите рогов дьявола, вспыхивающих огнем, когда о них трутся женщины?» А его супруга, не обращала никакого внимания ни на его вопли, ни на военный лагерь возле монастыря, потому что могла думать ни о чем, кроме своей любви к Ветке{274}.

Но потом, благодарение Господу, положение изменилось: солдаты ушли из страны и дороги стали безопасны. Начальник толковальни успокоился и решил ехать в Дамаск, а по дороге посетить Баальбек, чтобы взглянуть на его удивительную крепость. Они наняли лошадей и мулов и отправились в путь.

15 ОТЪЕЗД ИЗ МОНАСТЫРЯ

Ал-Фарйак и Ветка сели на мулов, госпожа и ее супруг — на лошадей, к ним присоединились другие всадники, и они поехали в Дамаск. Не успели далеко отъехать, как фарйаков мул чего-то испугался, стал прыгать, лягаться и сбросил своего всадника. Ал-Фарйак упал, ударился бедром о камень и сильно захромал. Его начальник расстроился: он боялся лишиться опытного толкователя. А жена его злорадствовала, потому что считала, что ал-Фарйак подглядывает за нею и за ее Веткой. Так беда мужчины может стать иногда радостью для женщины.