Шаг за шагом вслед за ал-Фарйаком

Ко всему этому следует еще добавить беременность с ее трудностями и мучениями. А если ребенок не от мужа, то и со страхом разоблачения. Правда, некоторые врачи говорят, что дитя, зачатое от другого, рождается легко, хотя и с чувством печали. В любом случае и до родов и после них женщина испытывает большие трудности, и ей грозят многие опасности. Не говоря о ежемесячных регулах, от которых она слабеет, это и родильная горячка, когда женщина находится между жизнью и смертью, отсутствие или излишек молока в груди, странные капризы, рвота, отвращение к еде иногда во все время беременности. Все это она выносит с трудом, нервничает, теряет силы, у нее портится характер. Мужчины от всего этого избавлены, и если смотреть на вещи здраво и рассудительно, нельзя не признать, что их положение куда как лучше».

Говорил ал-Харис: В этот момент мне показалось, что противная сторона растерялась, и воинственный ее пыл немного остыл — в ответах своих они начали запинаться, очевидно, устали сражаться. Один из них встал и сказал: «Услышанного сегодня достаточно. Давайте сделаем перерыв до следующей встречи». И они разошлись, оставив при себе свои доводы и вопросы так и не разрешив.

Я подумал: хорошо бы мне встретился кто-то, имеющий твердое мнение — он избавил бы меня от блуждания в кругу догадок и предположений. Я выслушал двоих спорщиков, ученых и красноречивых, но они говорили запальчиво и истины не открыли.

И вдруг я встретил ал-Фарйака, он разгуливал по базару с большой корзиной, куда складывал провизию, для здоровья полезную и улучшающую зрение. Я радостно за его корзину ухватился и воскликнул: «Мне нужен решающий довод! Довод мне нужен!» Он ответил: «Это голод, нестерпимый голод, ставящий человека на колени, не требующий ни свидетелей, ни свидетельств, ни доказательств, ни поводов. Даже судья, подобно прочим людям, голода не выносит и первым к столу накрытому спешит. Равно как и к женщине соблазнительной». Я сказал: «Да, это аргумент. И содержимое твоей корзины его подкрепляет». Он спросил: «Чего ты хочешь? И что тебя тревожит? Или ты вел разговоры о женщинах с болтунами и спорил со спорщиками?» Я ответил: «Спорил о том, почему курносый отрезает себе нос, и отчего любящий покидает любимую». Я рассказал ал-Фарйаку обо всем, что произошло в моем доме, об отношениях с женщинами и о разговорах с поэтами. И попросил его дать мне честный ответ. Он целый час молчал, потом сказал: Вот что я сумел сочинить — голод, правда, меня подкосил, но не смог вдохновения лишить:

В желаньях и потребностях муж с женою схожи,
От жизни получать хотят одно и то же.
«Иди скорей сюда!» — один из них кричит,
И на призыв другой откликнуться спешит.
Мужчина молодой сильней подвержен страсти,
Чем юная жена, и весь в ее он власти.
Супруга же ссылается на недомогания,
Что вызывает у супруга нарекания,
Но он и в пору высшего расцвета сил
Обязан усмирять безумной страсти пыл.
Лет шестьдесят мужчиной остается,
Ну, а потом развалиной зовется
И смотрят женщины-красотки свысока
На слабого, больного старика.
И у супруги муж досаду вызывает,
Бессилие его желание рождает
Супруга юношей сил полным заменить,
Способным наслажденье подарить.
Так каждый тщится свою долю получить,
И только смерть их может рассудить.

Затем он склонился над своей корзиной и стал ее содержимое перебирать и в рот отправлять. Истины, им высказанные, меня потрясли, я понял, что не следует к невозможному стремиться и несбыточного желать, и решил с женой помириться и нрав свой обуздать. Вернувшись домой, я застал ее занятой моими делами, подошел и обнял обеими руками, как обнимает любящий и истосковавшийся. Передал ей слова поэтов и ал-Фарйака, и она сказала: «Да воздаст ему Бог за меня добром! Пусть разлука не принесет ему горя!» А потом мы с ней помирились и хранить наш семейный союз договорились.

14 О МУЧИТЕЛЬНОМ, ГУБИТЕЛЬНОМ ГОЛОДЕ