Шагатели

— Труба для лохов навроде тебя. Ты на Пеку не сердись, он тебя обул, конечно, но как же ему было тебя не обуть, такого сладкого? Ты теперь, главное, отстёгивай кому надо, и будешь нормально упакован.

— А кому надо? — спрашивал Сергей.

Над ним опять смеялись, давно они таких наивных людей не видели. Одно слово, студент, что с него взять?

А ведь Пека меня чуть не угробил, думал Сергей. Я мог там запросто подохнуть, если бы не этот парень с видеокамерой, который, по его словам, и сам случайно в трубе оказался. Надо чистить этот гадюшник. Надо сюда следственную бригаду и роту автоматчиков. И ещё надо допить пиво. Пиво у них хорошее.

* * *

— Вот она, твоя пре-е-е-е-лесть. — Тапок глумливо гнусавил, издалека показывая Завадскому маленькую ампулу с золотистой жидкостью. В другой руке он держал старый, тронутый ржавчиной пистолет.

Увидев ампулу, профессор судорожно сглотнул и молча хлопал глазами, не в силах вымолвить ни слова. Он как будто остолбенел, и с него слетела вся решимость, с которой они пришли к Тапку для серьёзного разговора. «Развести рамсы», как выразился Башмак, сунув в карман литой свинцовый кастет. Но Тапок сразу стал паясничать, а вот теперь достал из кармана эту ампулку, при виде которой Завадский потерял дар речи.

— Чё за хрень-то? — наконец не выдержал Тапок.

— Сыворотка жизни, — сказал профессор. — Образец 87–579, если быть точным.

Он сгорбился, голова и колени у него тряслись, несмотря на недавно принятое лекарство. После сильного ливня в Лабораториуме было сыро и прохладно, на пол набежали лужи, тянуло зябким сквозняком, и можно было подумать, что профессора потряхивает от холода, но Башмак знал, что это не так.

— Пятьсот семьдесят девять? — переспросил Башмак. — А, тогда понятно.

Тапок засмеялся, снова спрятал ампулу в карман и, развлекаясь, крутанул позолоченное колесо над алтарём. Александру Борисовичу такая вольность явно не понравилась, но он промолчал, только отъехал подальше вглубь зала, демонстрируя свою непричастность к кощунству. А Завадский устало присел в пустое инвалидное кресло. После Ночи гнутых спиц в городке оказалось много пустых кресел. На этом, видимо, ездил кто-то из заведующих.

— Расскажи ему, — попросил Завадский.

— Сам и расскажи, — грубо ответил Тапок.

— Хорошо, — пожал плечами профессор. — А этот знает?

Он кивнул на Александра Борисовича. Заведующий печально улыбнулся.

— Конечно! А я откуда, по-твоему, узнал? — воскликнул Тапок. — Всё мне выложил. Потому что жить хочет. Ведь хочешь?

— Хочу, — просто ответил Александр Борисович.

— Но ведь установка была разрушена! — крикнул Завадский. — Я сам её уничтожил. Все, кто работал над проектом, погибли, а записи я сжёг.

— Долгие годы Спицы трудились над восстановлением аппарата для получения благодати, — торжественно объявил Александр Борисович. — А я молился, и молитвы мои были услышаны Колесом и благодать ниспослана.

— Как давно были услышаны молитвы? — спросил Завадский.

— Пятнадцать лет назад, — ответил заведующий.

— Дни Гнева! — Профессор ударил кулаком по подлокотнику. — Вот почему нас бомбили.

— Ну да, — подтвердил Тапок. — Оказывается, в обмен на препарат эти дураки потребовали, чтобы их забрали на большую землю.

— Знаете, я, пожалуй, пойду, — сказал Башмак, который по-прежнему ничего не понимал. — Тут как-то прохладно, да и физкультурой я сегодня ещё не занимался.

Развинченной походкой он направился к выходу, но Завадский сказал:

— Стой. Это препарат для продления жизни. Разработан вторым и последним поколением учёных. Дальше рождались почти одни мутанты.

— Ересь, ересь, — прошептал заведующий, но Завадский, не обращая на него внимания, продолжал:

— Они пытались продолжать генетические эксперименты, повернуть вспять процесс негативных мутаций внутри популяции, а открыли механизм репарации ДНК. — Он запнулся, глянул на Башмака и пояснил: — Ну, исправление хромосом, повреждённых в результате достижения предела Хейфлика… Лекарство от старости, короче.

— Тебя эта штука вылечит, да? — сказал Башмак.

Профессор кивнул и продолжил:

— Первые прививки сделали себе несколько человек, непосредственно причастных к исследованиям. Результат был положительным, мы перестали стареть. Тогда же произошло первое в истории колонии вооружённое столкновение.

— Всем захотелось, а на всех не хватило? — не столько спрашивая, сколько утверждая, сказал Тапок.

— Да. — Профессор с ненавистью глянул на новоявленного Ось Колеса. — Из разработчиков в живых остались только я и те, кого вы называли Спицами. Но они были административными работниками, не учёными. Мы поссорились. Они хотели установить в колонии диктатуру, основанную на лимитированной выдаче сыворотки особо приближённым, я настаивал на спасении от старости наиболее талантливых и генетически «чистых». Со мной не согласились и попытались убить. И тогда я разрушил аппарат. Ушёл в пески, долгое время жил не высовываясь, потом стал шагателем.

— История всё расставила по своим местам, старик, — сказал Тапок. — Они наладили производство этой дури и стали потихоньку толкать на большую землю.