Шагги Бейн

После этого они воодушевленно выпили за здоровье. Со своего места она чувствовала, что от лагера исходил тот знакомый глинисто-творожистый запах, и внезапно пожалела, что позволила Юджину сесть с подветренной стороны. Она взяла сэндвич с сыром – сыр оказался хорошим, ярким и терпким чеддером. Агнес пришлось откусывать маленькие кусочки, чтобы густое масло не приклеило хлебные крошки к деснам под ее зубными протезами.

– Тебе не нравится?

– Это просто великолепно, – сказала она. – Я подумала: не помню, когда в последний раз меня угощали едой.

– Боже мой, как же люди тобой пренебрегали.

Она раскинул в стороны руки и рассмеялась.

– Господи боже. Спасибо тебе. Вот об этом я и просила!

– Я смогу готовить сэндвичи с сыром, окорок с салатом, если ты не в настроении. Я могу сам открыть консервную банку, я даже могу яйцо всмятку сварить.

Он в мальчишеской гордости поднял подбородок.

Агнес в восторге перекрестилась.

– Мистер Макнамара, где вы скрывались все это время?

Может быть, как-нибудь потом он расскажет ей, что принес в дом еду для их пикника, как подросток, тайком. Как-нибудь в другой раз он расскажет ей, что этим утром он готовил сэндвичи с сыром на разделочной доске в запертой ванной. Он расскажет ей о своей дочери Берни и ее привычке повсюду совать нос, но это потом, сильно потом. Все это может подождать: он не хотел портить ее счастливый день.

Агнес прикрыла рот тыльной стороной ладони и зевнула. Юджин рассмеялся, а потом сделал то же самое.

– Ночная смена и до тебя доберется.

– Посмотреть на нас при свете дня. Ползаем, как парочка существ, ведущих ночной образ жизни.

Юджин сделал большой глоток лагера.

– А мне такая работа нравится. Даже если мне приходится крутиться, как…

– Белке в колесе, – подсказала Агнес.

– Миссис, вы назвали меня грызуном?

– Других – да. Тебя – никогда. Имей в виду, я в восторге от грызунов. Из шиншиллы, например, можно сделать превосходную шубу. – Агнес снова зевнула и повернулась в сторону Глазго. Город казался теперь таким далеким – гроздья серой массы в зеленой долине. Они смотрели, как вечернее солнце прочесывает город сквозь дыры в низких тучах.

– А мы можем пробыть здесь, пока в городе не зажгут огни?

– Если ты не замерзнешь – почему нет?

Погода словно услышала его слова – из-за холмов подул холодный ветер, и Агнес вздрогнула, когда он растрепал ее волосы. Юджин загородил ее собой, словно защитной стеной, и похлопал по своей широкой груди, словно здесь и было ее место. Приблизиться к нему ползком было бы неизящно, поэтому Агнес встала, прошла, покачиваясь на своих каблучках, по пледу и легла рядом с ним.

Она закрыла глаза, когда он обнял ее и прижал к себе. Они долгое время оставались неподвижны, не разговаривали, смотрели, как сумерки неторопливо опускаются на город. Ей было тепло в его объятиях, и она прижималась к нему, вверяя себя его надежности. Он растер ее холодные голени, а она разглядывала веснушки на его пальцах, неторопливо исследовавших ее острую коленную чашечку.

Когда он нежно поцеловал ее шею, она снова закрыла глаза и счастливо забыла о данном ею недавно обещании не показывать ему свое нижнее белье.

– Просыпайся! – Она сильно встряхнула его. Мальчик распахнул глаза. Она стояла над ним, держа в руках кипу темной одежды. Она наклонилась и прошептала возбужденно: – Одевайся! Нам предстоит грандиозное приключение.

Он все еще пребывал в полусонном состоянии, когда Агнес тащила его из поселка по Пит-роуд. Здесь в темноте торфяные кочки были черны, как вороново крыло, а мир – погружен в тишину, которую нарушали лишь тихое журчание воды в речушке и кваканье болотных жаб. После того как в ее жизни появился Юджин, все это перестало казаться ей таким уж зловещим, не той черной дырой, что прежде грозила ее засосать. Теперь она смеялась, слыша хныканье Шагги – она вела, улещивала и тащила его через темноту, ни на минуту не прекращая петь свою счастливую песню: «Прошу прощенья, не надо слеееез, ведь я тебе не обещала сада роооз»[107]. В свободной руке она несла с полдюжины черных мешков для мусора. В одном из них постукивало что-то металлическое и тяжелое, напоминающее глухие удары друг о дружку банок лагера.

Добравшись до скоростной дороги на Глазго, они проскользнули мимо заправочной станции в тень дубов, стоявших вдоль шоссе. Она оглядывала широкую дорогу в ожидании разрыва в потоке машин, и в какой-то момент они бросились к островку безопасности в середине. Они, как беглецы, спрятались среди густых, неровных кустов. Агнес хихикала, переворачивая большие черные мешки для мусора, откуда выпали большая лопата и несколько маленьких садовых.

– Так, мы должны это быстро провернуть, – прошептала она, врезаясь в мягкую землю маленькой лопаткой. – Мы не уйдем, пока не выкопаем всё. До. Последнего.