Шагги Бейн

Шериф, начав соревнование, дошел до полуфинала, и Агнес бо́льшую часть вечера просидела одна, нянча в руках стакан кока-колы. Он легко убивал противников, и она, как это ни странно, гордилась им; она сидела, словно в трансе, и думала о том, какой красивой парой они могли бы стать. Потом она подумала о Коллин и обо всех других постных физиономиях, которые осуждают ее и, возможно, состоят с ним в близком родстве.

Шерифа в конечном счете выбил певец, который выступал под именем Поющий Водопроводчик. У рябого вид был такой, будто он тренировался стрелять у себя в спальне под пластинки Кенни Роджерса[103]. У него было хмурое лицо, преображенное в дешевую гримасу а-ля Клинт Иствуд[104], которую он высокомерно совершенствовал.

В итоге Водопроводчик победил; он получил несколько жетонов на бесплатную выпивку в баре, а потом вернулся на сцену, и оркестр заиграл снова. На деревянный пол вышли новые пары, подогретые дешевой выпивкой. Шериф отвел Агнес в середину, церемонно – как это больше не делают молодые люди – прижимая ее к себе.

– Мне понравилось имя, которое вы себе выбрали.

– Спасибо, но вы не дали мне времени подготовиться.

Он был теплый, от него пахло чем-то сладким, его горячее дыхание обжигало ее. Она позволила себе прижаться к нему, прильнув к его широкой груди.

– Вы молодцом. – Он с искренней гордостью посмотрел на нее. Она почувствовала себя счастливой.

– Ну это вряд ли. Меня пристрелили в три секунды.

– И то, что вы представляли перед собой Коллин, не помогло?

– Я зажмурилась.

Юджин расхохотался, его глаза горели от выпивки.

– Отлично. Вы определенно выиграли бы приз за красоту.

– Тссс. Вы еще подождите. У меня дома есть старые занавески, и я к следующему разу сошью из них просторное платье.

Он восторженно смотрел на Агнес. Чуть встряхнул ее.

– Мы придем сюда в следующий раз?

– Мы же вроде договорились, тем более теперь, когда я решила шить новое платье.

– Ух, не терпится мне увидеть вас в нем. Это будет что-то типа просторного шлюховатого платья с оборочками?

Когда Агнес услышала это слово, ее передернуло, словно он ей на ногу наступил. Он почувствовал, как она напряглась в его руках. Агнес снова ушла в себя, и теперь холодный воздух чувствовался там, где она прижималась к нему. Оркестр заиграл новую песню, печальную мелодию разбитого сердца – такую, которая заставляла женщин танцевать с женщинами и петь в одиночестве.

– Сколько вы уже не пьете?

– Может, вам лучше спросить вашу Коллин. – Теперь настала очередь Юджина напрячься.

– Это трудно? Не пить? – серьезно спросил он.

– Да, трудно, а со временем становится еще труднее, а не легче.

– Почему?

– Понимаете, с каждым днем вы становитесь чуточку сильнее, но выпивка всегда тут, ждет. Не имеет значения, уходите вы от нее или убегаете, она всегда у вас за спиной, словно тень. Суть в том, чтобы не забывать об этом.

– Не забывать о чем?

– Обо всем, – вздохнула она. – О том, насколько ты слаба, какой ты становишься, когда выпьешь. Иногда ты думаешь, что можешь контролировать ситуацию. Что ты уже справилась.

– Я уверен, вы можете справиться, – без обиняков сказал он.

Она посмотрела на него.

– Вот почему ходить на собрания важно. Иначе никогда не справиться.

– Надеюсь, то, что я выпиваю, вас не беспокоит?

Она ответила не сразу.

– Нет.

– Точно?

– Нет-нет, не беспокоит. Просто мне хотелось бы выпить с вами. Чтобы почувствовать себя нормальной.

– Вы мне кажетесь вполне нормальной.

Он сказал это так искренне, не раздумывая, что его слова поразили ее.

– Вы можете мне верить или не верить, но это самые приятные слова, которые мне довелось услышать за долгое время.

Они продолжали танцевать, и она пыталась почувствовать себя лучше. Она пыталась прогнать сомнения и стыд и позволить вернуться своим недавним мечтам. Он мог бы стать человеком, который помог бы ей выбраться из пустоты, ее другом, любовником, отцом. Она бы обстирывала его, кормила, содержала бы себя в порядке. Он бы давал ей деньги. Они могли бы вместе проводить выходные и праздники. Он бы покупал ей продукты, складывая их в большую тележку в большом знаменитом супермаркете. Она бы любила его. Такими были ее мечты.

Между их телами снова возникли промежутки, заполнившиеся холодным воздухом, когда она под воздействием какого-то внутреннего позыва спросила:

– Если Коллин сказала вам, что я такое позорище, почему вы приехали за мной сегодня?

Он некоторое время не отвечал; его молчание смутило ее, и когда он все же ответил, она поняла, что он думал об этом прежде.