Шагги Бейн

Он преодолевал пролеты бесшумно, шаг за шагом. На втором повороте он наткнулся на мужчину и женщину, сидевших на холодных ступеньках. Они напоминали собой две груды грязного белья. Они делали друг с другом такие вещи, которые мальчик видел прежде. Женщина, по виду старуха, едва ли осознавала, что происходит, а мужчина засунул руку ей под юбку, трогал ее за грязное место.

Шагги скрестил руки на груди и вежливо сделал шаг назад, подальше от этого зрелища. Он тихо сошел на несколько ступенек и уже почти свернул за угол, когда женщина открыла безумный глаз и увидела его. Мужчина продолжал тереть ее, словно туфлю полировал.

– На че таращишься? – спросила она опухшими губами.

– С вами все в порядке? – тихо спросил он. – Он вам не делает больно?

Где-то над ними открылась дверь, и гул шумной вечеринки разнесся по всем этажам. Люди расходились по домам.

– Джон, остановись-ка на минутку. – Женщина оттолкнула руки мужчины, застегнула пуговицы на платье и попыталась придать больше достоинства сцене. Она опустила глаза на каменные ступени. Но пьяный мужчина все равно продолжал жевать ее шею.

Шагги достал одну из своих пятнадцати монет и положил на голое колено женщины. После этого он пронесся мимо них, спеша наверх – туда, откуда доносился шум. Вниз по лестнице шли мужчины и женщины в зимних пальто. Чтобы их подкашивающиеся ноги и длинные одеяния не увлекли его за собой вниз, требовались быстрота реакции и немалые усилия. Он добрался до третьего этажа и, обнаружив, что дверь все еще открыта, вошел в квартиру. Никто не остановил его, когда он протолкался мимо множества ног в маленький коридор. Никто не обратил на него внимания, когда он вошел в главную комнату.

Эта комната представляла собой уменьшенный вариант гостиной в их доме. На стенах бордового цвета парчовые обои, у одной из стен – маленький электрокамин с фальшивыми пластмассовыми угольками, бросающими оранжевый отсвет в жаркую комнату. В середине комнаты стоял комплект мягкой мебели, с которой еще не сняли защитную пленку. По углам расположились несколько принесенных из кухни стульев, на них сидели мужчины и женщины, которым перевалило за сорок, а то и за пятьдесят, их Шагги не видел никогда. На мужчинах были плотные серые костюмы и широкие галстуки, на женщинах – броские блузы. Они сидели с чопорным видом, будто только что пришли из церкви, правда, в глазах у них стояла влага, словно они выпили слишком много вина для причастия.

В углу работал проигрыватель, воспроизводя особо грустную версию «Данни-бой»[136]. Несколько бродяг постарше сидели с банками теплого пива и своим подвыванием убивали слова баллады, а рядом с ними сидела старуха со слезами на глазах. Все, кто находился в комнате, уже соскальзывали вниз с пройденного пика вечеринки. Он обошел комнату, вглядываясь в лица – не найдется ли среди них его матери. Агнес здесь не было.

В углу у окна за маленьким складным столиком сидел мальчик, приблизительно ровесник Шагги. С того момента, как Шагги начал описывать свой поисковый круг по комнате, мальчик не спускал с него глаз. Мальчик был хорошо одет, его волосы, расчесанные матерью на аккуратный пробор, еще не успели растрепаться. Они посмотрели друг на друга, и Шагги подумал, что мальчик, может быть, тоже потерялся и ищет маму. Мальчик поднял руку, неуверенно помахал Шагги, который тут же решил подойти к незнакомцу и поговорить с ним. На полпути он увидел, что на столике, за которым сидит мальчик, лежит тарелка с песочным печеньем и стоит стакан с шипучкой, еще пускающей пузырьки. Кто-то из присутствующих любил этого другого мальчика. Шагги развернулся и продолжил поиски Агнес.

В коридоре он снова пробрался через лес ног. В маленькой узкой кухоньке он увидел женщину с черными как уголь волосами. Сердце его вспорхнуло, но тут же упало – он понял, что это не его мать. Шагги подумал, не спросить ли ему у этой женщины про Агнес, но его настолько смутил мальчик с печеньем, что ничего спрашивать он не стал. Гордыня склеила его губы, а черноволосая женщина проплыла мимо него так, будто он пустое место. В этой квартире было три спальни. Все они пустовали, если не считать одинокого потерявшегося гостя, который то ли тихо курил, то ли тихо плакал. Шагги осмотрел все комнаты, но своей выпивохи среди других не нашел. Последняя комната была самой большой – комната для мам и пап. Эта дверь был закрыта, и ему пришлось, схватив за ручку, тащить ее на себя изо всех сил, чтобы тугая дверь поддалась. В комнате было темно, но свет падал из коридора, а потому он увидел двуспальную кровать, заваленную зимними пальто.

Шагги постоял там, потом сунул руку в карман, где лежал пакет с монетками. Этих денег хватало, чтобы доехать до дома. Может быть, он увидит ее там, протрезвевшую, обезумевшую от беспокойства, ждущую его с горячим чаем и тостом.