Шакарим

Пока строили в Карабулаке дом, родные доставили из города первый номер журнала «Тан» («Рассвет»), главным редактором которого был Мухтар Ауэзов. Журнал начал выходить с апреля. Ауэзов поместил в нем свои первые рассказы, восхитившие Шакарима художественной интонацией, индивидуально-личностным взглядом начинающего литератора на мир.

Поэт тотчас написал несколько посвящений журналу «Тан». В одном из них обращался непосредственно к редактору:

Для дитя своего
Средств не пожалей,
Пусть читают его
Много разных людей.

Ты мыслитель большой,

Ты талант, видит Бог:
Жизнь украсить душой —
Несомненный твой долг…

Получилось напутствие молодому писателю на долгий творческий путь. Точно так же в 1889 году благословил его, Шакарима, Абай, правда, не восторженным панегириком, а сдержанной критикой:

Молю тебя, мой умный младший брат,
Пускай слова пустые не прельстят
Твоей души. Что пользы в них тебе?
Твой дар исчезнет, не вернешь назад.

Вскоре в отстроенный Саят-кора прибыли первые гости — члены мелиоративной экспедиции при Семипалатинском губернском земельном управлении. Видимо, в губернском исполкоме Шакарим твердо считался просвещенным, авторитетным, знающим русский язык местным жителем, с которым можно посоветоваться и получить необходимые сведения. Во всяком случае, участники мелиоративной экспедиции воспользовались не только гостеприимством поэта, но и его многолетними наблюдениями.

Делегация была большой. Кроме начальника экспедиции Андрея Самохвалова, ее членов Николая Смысловского, Александра Овечкина, Виктора Бочкарева, были сопровождающие лица — помощники, переводчик, проводник.

Шакарим рассказал мелиораторам о водной системе Чингистау, перечислил реки, объяснил, как проходят водоразделы. Даже выехал с исследователями в горы и показал, откуда берут начало некоторые речки Чингистау.

Гости делали снимки. На одном из них оказался запечатленным Шакарим. Это общего плана фотография уходящего вдаль межгорья. На левом склоне в отдалении стоит прямо, с непокрытой головой, пожилой казах в длиннополой куртке. Окладистая седая борода, густые брови, орлиный взор. В руках — шапка. Смотрит в объектив. Это Шакарим. Фотография была обнаружена в Центре документации новейшей истории в Семее в 2009 году.

Под фотографией — отпечатанная на машинке подпись: «т. № 37. Хребет Чингиз. Верховья речек. На переднем плане каз. поэт и писатель Шакерим Кудайбердин».

Довольные мелиораторы, собрав необходимые сведения, вскоре уехали.

Но следом стали наезжать другие гости. У кого-то были дела к старцу. Однако чаще к кажы приезжали, считая себя обязанными почтить вниманием святого человека, знаменитого поэта, чингистауского мудреца. Наведывались друзья поэта. Добрался как-то в гости славный казахский поэт Иса Байза-ков с веселыми друзьями.

Ближе к осени 1925 года приехали даже тобыктинские комсомольцы.

Один из первых комсомольских активистов в Чингистау Садык Касиманов (родился в 1904 году) писал в воспоминаниях:

«Со мной были Ботабай Арыстанбайулы из рода Мамай и курсант Совпартшколы Кенжетилеу Дуланбеков из рода Бокенши. Что скрывать, мы, комсомольцы того времени, ненавидели ходжей, мулл, кажы, баев, обзывали их, смеялись над ними. Правда, до конца не понимали, по какой причине. Но Шакарима уважали за мудрость. Мы называли его «вторым Абаем».

Когда пришли, Шакарим сидел перед небольшим домом и кормил беркута. На плечи была накинута доха из шкуры жеребенка. Мы с почтением приветствовали его.

Кажы встретил нас очень тепло, как давних знакомых. Усадил беркута на подставку в тени дерева. Помыл руки и пригласил в дом.

Внутри убранство было простым. С правой стороны — постель кажы прямо на полу. У дальней стены — два сундучка. Посредине комнаты — низкий круглый столик.

Наливая кумыс, кажы смотрел добрым взглядом и, словно помнил нас, да немножко подзабыл, расспрашивал, кто мы и чем занимаемся.

Узнав, откуда родом Кенжетилеу, сказал:

— Жигиты из Бокенши у нас артисты, щеголи, себя не перетруждают, очень красноречивы. В народе, я слышал, говорят: «У этих русских не хватает ума: столько установили столбов для телеграмм, потратили уйму денег. Просто поставили бы между Аркатом и Семеем десяток парней из Бокенши, все новости в один миг доставляли бы».

Мы посмеялись.

Шестидесятисемилетний поэт не избегал идеологических разговоров, которые, понятное дело, интересовали комсомольцев.

— Вы счастливые люди, — говорил Шакарим, — не то что мы, жили, когда кругом была неопределенность, не знали, откуда выйти, куда идти в бедственное время.

— Кажы, да вы, оказывается, настоящий коммунист, — вставил здесь слово мемуарист Садык Касиманов.

Шакарим рассмеялся.