Шакарим

«В те далекие времена в Персии жил выдающийся ученый, суфий, поэт Кожа Хафиз. Для того чтобы познакомить с его воззрениями казахскую молодежь, я решил перевести этот стих.

Шахкарим».

Глубочайшее уважение к Хафизу выразилось даже в том, что своих внуков, детей дочери Жакиш, Шакарим назвал Кожакапан (1921), Кожагапез (1924), Кожанияз (1928).

И вот теперь в Саят-кора он перевел девять других лучших газелей Хафиза, в том числе знаменитую:

Когда красавицу Шираза своим кумиром изберу,
За родинку ее отдам я и Самарканд и Бухару…

На русском языке текст Шакарима звучит примерно так:

Когда ее красивый взгляд
Пленит внимание мое,
И Бухару, и Самарканд
Отдам за родинку ее…

Переводов этой газели на русский язык существует много. Переводил ли Шакарим с фарси (а этот язык был ему подвластен), с азербайджанского (турецкого) или с русского языка, неизвестно. Можно только заметить, что его переводы очень близки к русским аналогам. Конечно, Шакарима увлекла красивая легенда, овеявшая это стихотворение.

Последние годы жизни Хафиза (1325–1390) пришлись, как известно, на время правления Шаха Мансура Музаффарида. Предание гласит, что во время пребывания в Ширазе грозный Тимур потребовал Хафиза к себе, посчитав начальные строки его газели оскорблением. Об этом повествует автор известной «Антологии поэтов» Доулатшах Самарканди (XV век):

«Рассказывают, что в те времена, когда Тимур завоевал Фарс и убил Шаха Мансура, Ходжа Хафиз был еще жив. Тимур послал кого-то из своих приближенных с требованием привести его. Когда тот явился, Тимур сказал: «Язавоевал полмира своим блистающим мечом, я разрушил тысячи селений, чтобы украсить Самарканд и Бухару, престольные города моего отечества. А ты, ничтожный человечишко, готов их продать за родинку какой-то ширазской тюрчанки, ведь сказано у тебя: ‘Когда ширазскую тюрчанку своим кумиром изберу, за родинку ее вручу я ей Самарканд и Бухару». Хафиз поклонился и молвил: «О повелитель мира! Взгляни, до чего меня довела моя расточительность» (Хафиз явился на аудиенцию в рубище дервиша). Тимуру понравился остроумный ответ. Сменив гнев на милость, он обласкал поэта».

По другой версии, Хафиз говорил Тимуру: «О повелитель! Тебе неправильно донесли, я писал не «Самарканд и Бухара», а «се манд канд-е до хурмара» (три манда сахара и две хурмы)».

Такова легенда, но на самом деле во время нападения Тимура на Шираз встреча состояться не могла, поскольку Хафиз умер за четыре года до прихода Тимура.

Цельность духовного мира, что проявилась в приобщении к поэзии Хафиза, возможно, осталась незамеченной родными и почитателями Шакарима. Но облик святости одинокого отшельника неизменно одухотворял прибывших к нему людей.

Среди них были гости издалека.

Ахат писал:

«Приблизительно в 1925 году к нам в аул на жайляу Карабулак приехал из Ленинграда русский гражданин Филистров. Он окончил филологический факультет в Ленинграде. Рядом с ним — молодой казах, учащийся вуза.

Этот Филистров исследовал обычаи и традиции казахов.

Они пробыли у нас около недели. Долго беседовали с отцом, расспрашивая о разных обычаях казахов — о выданье девушки, о верованиях, о том, с какими обычаями связаны названия посуды, седел, предметов домашнего обихода. А также спрашивали о древней исторической литературе казахов.

Сфотографировал отца отдельно и с охотничьей птицей.