Шакарим

Как видим, истина в качестве гносеологического понятия связана с архетипом пути, олицетворяющим движение в неведомое, которое, в свою очередь, атрибутировано образом «пустота». То есть возможное исчезновение всего «что было» — это и выход из круга существования, полное отсутствие, и состояние безличного духовного просветления.

С другой стороны, стихотворение содержит символические элементы суфийской эстетики:

На истинном пути страданий нет,
Так дай вина, хочу я стать веселым.
Печаль и радость — все один момент,
Нет постоянства в бытие тяжелом.

Страданиям легко — прийти, уйти.

Грустишь? И что, не можешь стать бодрее?
Не ускользай от ясного пути,
Ставь тверже ногу, двигайся быстрее.

Мне жаль, я так и не пришел в мечеть,

Но муллы, сопы не хулите строго.
Ногам понравилось плясать, лететь
Поистине свободною дорогой.

Вино здесь — суфийский символ. Слова «вино», «возлюбленная», «виночерпий», «питейный дом» с давних пор входили в словарь образов любого поэта-суфия. Упоминание вина, символа божественного напитка, имело трансцендентный смысл. Поэты использовали образ вина в качестве метафоры упоенности божественным поминанием, а образ виночерпия стал отсылкой к Богу. При этом суфии не обязательно пили вино.

Шакарим спиртное, кстати, не потреблял вовсе, в степи его просто не было. Но, погруженный в суфийскую эстетику, писал и о вине, и о виночерпии, и о возлюбленной — «Жар», которая в суфийской поэзии — Бог:

От разума благая весть вспорхнула
В тот день, когда зажегся свет надежды.
Возлюбленная, пожалев, взглянула,
Своим лучом мои лаская вежды.

А веру старую огню предал я,

Когда я веру истинную принял.
Свою возлюбленную отыскал я
В тот день, когда я истину воспринял.

Отличительной чертой стихов нового цикл «Иманым» («Моя вера») стало непременное включение элементов суфийской образности. А открывался цикл, как оказалось, именно стихотворением «На истинном пути страданий нет…».

Изложению этических принципов поэт предпослал личное мнение по поводу установившихся в степи взаимоотношений с мусульманским богословием. Ничего неожиданного в этом нет. Он давно имел критический взгляд на деятельность служителей мечети. К вере, к истинной вере обращался как к святыне. А вот ханжеское отношение мулл к канонам ислама вызывало резкое неприятие. Утверждая путь познания Истины, Шакарим не мог оставаться равнодушным к подрыву устоев веры. Религиозная практика служителей мечети направлена «ради выгоды и хвастовства». Застарелые догмы их «перекрашенной веры» порождает типичный образ «слепца с потухшим разумом во взоре».

Цикл «Иманым» включил двадцать восемь стихотворений философской лирики. Весь цикл — ясное подтверждение приверженности поэта идеалам справедливости, чести, совести. Стихи сборника явили Шакарима поистине поэтом мира. А ведь было ему почти семьдесят лет. И в таком почтенном возрасте он не просто создал один из лучших своих сборников, но и обращался к эстетике символизма.

Все двадцать восемь стихотворений сохранились в личном архиве Ильяса Жансугурова (1894–1938), казахского поэта. С 1928 года он работал в газете, а в 1932 году возглавил комиссию по созданию Союза писателей. В 1934 году был избран первым председателем Союза писателей Казахстана.

Возможно, именно в этот период в руки Жансугурова, главного, по должности, писателя республики, попали стихи Шакарима, составившие сборник «Иманым», на котором автор своей рукой вывел: «Написано в 70 лет».

Шакарим жил в глухой степи, среди гор массива Чингистау. А горы — это не просто географическая высь, но и духовная высота и центр мира, место соприкосновения неба и земли. В случае сознательного выбора Шакарима горы предстают как символ подъема, постоянства его устремлений и освобождения от суеты сует окружающего общества. У него, взыскующего Истины поэта-странника, был исторический пример. Таков историко-биографический путь героя-пророка, постоянно уходившего в окрестности горы Хира, его откровения о земле, которую Всевышний создал единственной, одной для всех живущих, и о человеке, который сам представлял чудо, сотворенное «из небольшого комочка глины». До звезд — рукой подать. Можно узреть Вселенную и попытаться мысленно дотянуться до Бога.

И он писал, имея в виду свое духовное одиночество: