Шакарим

Она любила Шакарима, но в ней жила мучительная тревога: муж по родовой традиции может привести в дом токал — молодую жену. И когда поняла, что у нее появилась соперница, умиротворенное состояние сменилось душевной болью, которая навсегда поселилась в сердце. Мауен согласилась на токал не от безысходности, диктуемой традициями. Просто, хорошо зная мужа, понимала, что если будет противиться и настаивать на своем, то разобьет его сердце, сделает любимого человека несчастным и будет несчастлива сама. Согласно дошедшим до нас сведениям, Мауен встретила Айганшу у порога юрты. Поцеловала и произнесла: «С приездом, дорогая». И ввела в дом. То есть Мауен вроде бы согласилась на совместную жизнь.

Однако родственники похищенной невесты быстро снарядили погоню, которая нагрянула во главе с матерью Айганши. Она причитала, голосила и требовала вернуть дочь. Но тут проявила характер Айганша, которая категорически отказалась возвращаться. Шакарим не знал, что делать. Пробовал завести нежданных визитеров в гостевую юрту, но шум поднялся еще больший. Приезжие скандалили и наседали. Родственники Шакарима готовы были дать отпор.

Глядя на возню посреди аула, не выдержала Мауен. «Глаза б мои не видели такого позора!» — бросила она в сердцах, собрала вещи и покинула хозяйскую юрту. Мауен поселилась в другой юрте и с тех пор стала жить отдельно. Дальше уйти она никуда не могла. Разводы, как известно, в казахском обществе были запрещены.

Видя твердость Айганши, ее родичи вскоре ушли ни с чем, пригрозив Шакариму судом биев. Это только принято считать, что в традиционной казахской среде многоженство не создавало психологических проблем, если глава семейства был в состоянии обеспечить жен всем необходимым для безбедного существования. Проблемы были, и в каждой семье они решались по-своему.

Похищение Айганши вызвало немалый шум. Был огорчен Абай. Не тем, что Шакарим ввел в дом вторую жену, а тем, как он это сделал. К нему как к главе рода пришел с жалобой дед Айганши, который был возмущен тем, что Шакарим умыкнул Айганшу без сватовства.

Абай тотчас призвал к себе Шакарима и напомнил, что прежде между казахами и ногайскими аулами, как говорится, конский волос не проходил, настолько тесно все общались и уважали друг друга. По вердикту Абая Шакарим должен был за то, что увел дочь ногайского кажы, выплатить кун — плату за прегрешение. Плата была равна цене пятидесяти верблюдов и двадцати отборных коней-пятилеток. Абай все посчитал и определил срок выплаты — пять дней. Пораженный столь несправедливым, как ему показалось, решением, Шакарим пошел к матери. Пытался рассуждать здраво, говорил о справедливости, взывая к обычаям предков.

— Пятьдесят верблюдов — это же плата за убийство. Но я не убил человека. За что должен отдавать столько скота? Тем более что его у меня нет.

Абай настаивал на изложенном решении, ибо отец девушки требовал справедливости.

Что оставалось делать Шакариму? По совету Толебике он немедленно обошел зажиточных дядей — братьев Абая, собрал лошадей, коров, овец, добавил из семейного стада. В итоге через четыре дня отправил в ногайский аул скот по цене пятидесяти верблюдов и косяк лошадей.

Кроме откупных в виде скота умудренный жизнью Абай позже выдал замуж невесту из кунанбаевского рода за юношу из ногайского аула. В ответ ногайцы согласились выдать свою девушку замуж в казахский аул. Благодаря такому обмену стали, как говорят казахи, «сватами на тысячу лет».

Мир на тобыктинской земле был восстановлен. Но мир в семье Шакарима воцарился не сразу. История с выплатой куна показывает, что Шакарим не был состоятелен материально. Ему предстояло позаботиться о приумножении стада, чтобы расплатиться с долгами. То есть решение взять в жены Айганшу не было подкреплено ничем, кроме чувств. И свою любовь Шакарим и Айганша смогли уберечь от ударов судьбы. Они пронесли ее через всю жизнь, сохранив то трепетное чувство, которое вспыхнуло при первой встрече в ногайском ауле. У них родились пятеро сыновей: Гафур (Габдулгафур) (1883–1930), Жебраил (умер в младенчестве), Кабыш (Габдулла) (1887–1932), Ахат (Габдулахад) (1900–1984), Зият (1903–1937), а также три дочери: Кульзия (Кампит — умерла в раннем возрасте), Жаким и Гульнар (Гуллар) (1912–1970).

Смятение поэта

Была у Шакарима мечта — хорошее ружье для охоты. И когда через год он увидел в юрте Абая новенький винчестер, глаза его загорелись.

Эту охотничью винтовку для своего сына Магаша Абай заказал знакомому русскому купцу в Семипалатинске. И вот наконец из города доставили отличный винчестер. Купец передал, что товар привезен из Варшавы.

— Абай-ага, — с придыханием произнес Шакарим, — таким ружьем должен пользоваться настоящий охотник. А Магашу тринадцать лет, ему пока подойдет обычная двустволка.

— Не знаю, не знаю, насколько ты настоящий охотник. Сначала продемонстрируй свое умение.

Шакарим, забрав винчестер, тотчас отправился в окрестности горы Догалан. На счастье повстречалось стадо архаров. Удалось добыть двоих. Шкуры и мясо горных козлов он доставил в аул Абая.