Читаем Шакарим полностью

— Что ж, винчестер, похоже, тебе подходит вполне, — сказал с улыбкой Абай. — Бери, дарю. Но не за охотничьи заслуги. А как подарок по случаю рождения сына.

Шакарим просиял. Да, конечно, месяц назад у него родился сын Гафур!

(С винчестером Шакарим не расставался почти до конца жизни. Винтовку конфисковали при аресте в 1930 году, но подбросили незадолго до смерти, в октябре 1931 года.)

О детских и юношеских годах Гафура, первенца Айганши, не сохранилось никаких сведений. Поэтому непросто понять, как в нем возник непоколебимый дух, сродни шакаримовскому, который возвел его в страшном 1930 году на «голгофу». Если судить по ряду воспоминаний сородичей, Гафур очень походил на отца характером — сдержанным и твердым. Очевидно, отец уделял много внимания сыну, занимался его обучением и воспитанием, развивая особое мироощущение. И с большой долей вероятности можно говорить, что Гафур был любимым сыном Шакарима. Именно смерть Гафура, ставшая символом его непокорности насилию, помогла Шакариму выстоять в конфронтации с властью и найти в себе силы подняться навстречу смертельной угрозе в 1931 году…

Рождение Гафура обозначило определенный перелом в жизни Шакарима. Предстояло серьезно заняться личным хозяйством. Необходимо было содержать растущую семью. В условиях традиционного способа производства это означало всемерное увеличение поголовья скота. Иного пути к семейному благополучию не было.

Но самой мучительной заботой стали постоянные размышления о необходимости определить творческий путь. Понятно, что цель любого осмысленного плана жизни — оправдание человеческого существования. Шакарим пока еще смутно, но неустанно размышлял о познании истины, достижении совершенства и поисках идеала. Этим общим парадигмам его философии пока не хватало конкретного наполнения в виде поступков и творений. В тот 1883 год два направления полностью завладели его умом: предания старины и каноны мусульманства. Исторические сведения давно просились на бумагу — с тех пор, как он начал собирать родословные казахских семей и родов. Много достославных историй о предках, о великом казахском хане Абылае Шакарим услышал от деда Кунанбая. Представления последнего о древней истории были простодушны и не всегда, возможно, отличались точностью, ибо основывались на прямой, устной и непрерывной передаче исторических сведений. Но это были поистине живые сведения. Родословная, собираемая Шакаримом, ширилась и в дальнейшем сложилась в отдельную книгу «Родословная тюрков, киргизов, казахов и ханских династий». Она увидела свет в 1911 году.

А пока Шакарим написал большое стихотворение, пожалуй, даже поэму «Дальние предки казахов», отразив в ней сведения о казахской истории, прародителях, пророках, ханах, правителях и батырах — от древних времен до джунгарского нашествия 1723 года.

Впоследствии он говорил Ахату, что считает эту вещь наряду с «Канонами мусульманства» слабой:

«В молодости я задумал написать родословную казахов, прочел родословные истории разных народов. Увидев, как под видом «отечественной истории» пишут о царях и ханах, я, подражая, написал стихами о ханах тюркского мира. Но и эта вещь не была подана научным языком».

Возможно. Но насколько научный язык необходим стихотворной форме?

Все же исторические сведения в «Дальних предках казахов» выглядят очень интересно и в определенном смысле почти безупречно.

А предания старины — второе направление интересов — Шакарим вычитывал из тюркских книг, узнавал из уст сказителей, улавливал из рассказов велеречивых старцев. Они складывались в цельные исторические повести и как будто сами просились в стихи. И поэт решил сочинить поэму о Нартайлаке и Айсулу — любовную драму на старинный сюжет.

Интерес же к мусульманству в прежнее время подогревали беседы с дедом Кунанбаем, последние годы жизни посвятившим распространению среди родных религиозных взглядов. Но сильнее повлияли беседы с Абаем, который к тому времени серьезно увлекся суфийской поэзией, внося в стихи элементы суфийской образности. Мысля о духовном перерождении сородичей, Абай выстраивал религиозно-этическую доктрину вокруг растворения в любви к Богу. В стихах он часто обращался к Богу через образ возлюбленной — это один из основных элементов суфийской культуры. Но при всем увлечении новой эстетикой он не принимал собственно суфизм, который предполагает аскетизм, отказ от всего земного и строжайшее следование ритуалам и обрядам. Религия только как ритуальное действо не устраивала Абая. Она, по его мнению, должна одухотворять людей, а не уводить от реальной жизни. Абай настолько видоизменял этику суфизма, что в его поэзии существенно терялась мистическая окраска.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Чикатило. Явление зверя
Чикатило. Явление зверя

В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей.Эта книга — история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.

Алексей Андреевич Гравицкий , Сергей Юрьевич Волков

Триллер / Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное