Шакарим

Не смирившийся с миром-уездом Абай намечает для своего ученика Шакарима путь преодоления обстоятельств местечкового бытия. Какие конкретно научные и учебные заведения следует посетить, не говорится, — Абай и сам имел о них только общие представления. Но уверенность в том, что Стамбул, Мекка, Медина и Александрия откроют бесценные сокровища знаний страждущему неофиту из Чингистау, столь же простодушна, сколь и закономерна. Святое желание Абая и Шакарима обрести мудрость, накопленную человечеством, в самом деле способно было отворить двери во всемирные библиотеки и к людским сердцам. Ими двигало то, что Лев Толстой называл «энергией заблуждения». В ней действовали, противоборствуя, выбор и альтернативы нового пути.

Конечно, аксакалы, друзья Абая, не были на ведущих ролях в поэтической школе. Но они вносили особый аромат жизнелюбия в атмосферу духовности, царившую в доме Абая, и были верными слушателями и критиками.

И если уж выстраивать иерархию в поэтической школе по самым строгим меркам, то нельзя обойти оценки Мухтара Ауэзова, которую он дал в 1934 году в статье «Поэтическое окружение Абая», опубликованной в журнале «Литературная арена», выходившем на казахском языке. Ауэзов строго очертил имена учеников:

«Таких учеников четверо. Двое из них — Акылбай и Магауия, сыновья Абая. Оба умерли в 1904 году, в год смерти отца. Два других ученика — Кокбай и Шакарим. Эти четыре поэта и есть в полном смысле слова ученики Абая. Они не просто получили воспитание у старшего по возрасту наставника и учителя, не только были читателями, распространителями, ценителями поэзии и прозы Абая, но также, благодаря его руководству, создавали собственные творения».

Ауэзов сузил круг учеников до тех творцов, чьи сочинения пережили авторов. И то правда: настоящим писателем можно стать только после смерти, если сохранится интерес читателя.

Но все же школа Абая — более широкое понятие. И последующие исследователи прибавили другие имена к списку Ауэзова. В их числе Какитай и Турагул, Арип и акын Иманбасар Казангапулы, поэт, певец Асет Найманбайулы и даже внук Абая Аубакир, сын Акылбая, сатирик, писавший позже едкие, насмешливые стихи.

Впрочем, сами ученики о классификации не задумывались. Да и как они могли бы ее составить? Кто в те годы способен был определить, кто из сочинителей стихов и поэм — выдающийся поэт, а кто из прозаиков — настоящий писатель? Более того, само понятие «поэтическая школа» не было в ходу. В Акшокы или Жидебае не висел указатель «Поэтическая школа Абая». Молодые люди просто говорили: «Пойдем к Абаю!» Этот призыв к действию, предстающему как ментальный акт познания духовной культуры Абая, и был обозначением школы мастерства. Шакарим воспроизвел призыв в памфлете-обращении «К молодежи»:

Мечтай, молодежь, об особом пути.
Пора нам от методов скверных уйти.
Богатство от нас никуда не исчезнет,
Нам надо мудрейшую личность найти.

Решайте, кому предпочтенье отдать

Из лучших казахов. Нам нужно искать
Носителя подлинных знаний о мире.
Довольно нам жизнь без забот прожигать!
<…>
Но сколько б ни звали — кругом все невежды.
Попросим Абая, идемте к нему!

Обращение поэта имело две особенности: современные молодые люди должны озаботиться поисками особого пути; сам поэт, выступая в роли защитника такого пути, предлагает новую систему моральных ценностей. Немаловажно, по Шакариму, что личность «носителя подлинных знаний» находится вне «лучших казахов».

Заключив соглашение с учителем о походе за знаниями в культурные центры Востока, Шакарим с огромным рвением вновь, как в прежние годы, занялся самообразованием. При этом работу в должности бия не оставил полностью. Просто стал меньше участвовать в разборах тяжб, больше времени проводил дома за чтением и письмом. Ведение общих хозяйственных дел большой семьи переложил на плечи старшего сына Суфияна, которого женил два года назад, отделил в небольшой аул, всегда кочевавший рядом. Суфиян был уже сведущ во всех премудростях жизни в суровых зимних условиях.