Шахнаме. Том 1

Гив молвил великому богатырю:
¹⁴²⁰⁰

«О славу дарящий мужам и царю!Помчусь, Афрасьябу отрежу пути,
Ему через реку не дам перейти.
C бойцами у моста я встану в дозор,
Сражаясь, врага задержу до тех пор,
Пока облачатся в доспехи друзья;
Шутить, забавляться уж больше нельзя»
И мчится стремительно, лук оснастив,
С отрядом воителей доблестный Гив.
До самого моста домчался он так,
¹⁴²¹⁰ Глядит: перед ним неприятельский стяг,
Вождь рати туранской на быстром коне
Пред войском — на этой уже стороне.
Мгновенно свой барсовый панцирь надев,
На Рехша — слона разъяренного — сев,

Помчался на битву Ростем-исполин,
Подобен чудовищу водных глубин.
Лишь только увидел его Афрасьяб —
Он точно сознанья лишился, ослаб.
Мощней не видал он руки и плеча,
¹⁴²²⁰ Грознее не знал булавы и меча.
Гудерз-копьеносец и Тус-удалец,
Гив храбрый, Горгин, закаленный боец,
Бехрам и Зенге, что отвагой богат,
Борзин и воинственный витязь Ферхад —
Лихие бойцы, наводящие страх,
С клинками индийскими в мощных руках
Искали победы над недругом злым,
Во гневе подобные барсам лесным.
Разил неустанно неистовый Гив,
¹⁴²³⁰

Как лев, что свирепствует, лань упустив. Размахивал тяжкою палицей он,
Им был не один богатырь сокрушен.
И ратников множество там полегло;
От войска военное счастье ушло.
Готовы туранцы умчаться назад,
Но вождь их, неистовым гневом объят,
Хлестнул скакуна и несется вперед,
Врага на кровавую битву зовет.
Ростем, это видя, коня горячит,
¹⁴²⁴⁰ И палица уж наготове, и щит.
И вот он летит, занеся булаву,
Рычащий, подобно взъяренному льву.
За ним сын Гошвада на резвом коне,
С булатною палицей, в крепкой броне,
И следом другие бойцы-силачи;
В руках у них палицы, луки, мечи.

Увидев, что мир потемнел пред врагом,
Ростем к небосводу вознес свой шелом.
Пиран, сын Висе, пред туранским главой
¹⁴²⁵⁰ Предстал и услышал: «О друг боевой!
Тебе незнакомы сомненья и страх,
Ты славный боец, искушенный в боях.
Берись за поводья, как буря лети,
Всех недругов с поля сраженья смети.
Когда победишь, всем Ираном владей!
Слона ты сильнее и тигра лютей».
Лишь речь Афрасьяба услышал Пиран,
Помчался он, словно степной ураган.
И с ним десять тысяч туранских бойцов,
¹⁴²⁶⁰ Разящих клинками лихих удальцов.
Как пламя, летит он к Ростему — затем,
Что битвы исход мог решить лишь Ростем.

Героя могучего гнев охватил,
Он, словно у солнца взяв яростный пыл,
Хлестнул скакуна, бросил клич боевой —
Как будто бы грянул раскат грозовой.
Щитом заслоняясь, с булатом в руках,
Две трети напавших поверг он во прах.
Вождь рати, на это взглянув издали,
¹⁴²⁷⁰ Сказал меченосцам туранской земли:
«Коль битва продлится до вечера так,
В живых не оставит неистовый враг
Из наших воителей ни одного.
Нам поле покинуть — разумней всего.
Отвагой полны, словно лютые львы,
Пришли мы напасть на иранцев; увы!
Не тигров я вижу теперь, а лисиц,
Готовых от страха повергнуться ниц».