Шампанское для аферистки

— Да нет, каменные лошади… Это по Невскому где-то.

— Ты, наверное, на Аничковом мосту, — пробормотал я. — Что ты там делаешь, а?

— Мороженое покупаю, — беззаботно откликнулась Катя. — Тебе взять?

По счастью или случайно офис «Фемиды» был очень недалеко от Аничкова моста, и когда я туда подъехал, мое мороженое еще даже не растаяло. Выглядела Катюша вполне спокойно и благодарить своего спасителя не спешила. Посмотрев на табличку над ее головой с надписью «Аничков мост» и туристов, бодро шагающих в сторону ближайшего метро, я подумал, что девушка меня снова развела. Только я пока не понял на что.

— Ну как? — я не сразу сообразил, что спрашивает она, конечно, о записях, добытых в деканате университета.

Когда я показал Кате свой блокнот, она набросилась на него почти с такой же скоростью и таким же блеском в глазах, как мамина кошка вчера, когда я предложил ей кусок ветчины.

— Лешечка, я твоя должница до конца дней… — не глядя на меня, Катя уже вчитывалась в записи.

Ох, зря она это сказала!

— Катенька, а долг платежом красен.

— Что? — она нехотя оторвалась от чтения и мыслями все еще была далеко. Потом, заметив в моем взгляде иронию, возмущенно хмыкнула, а в изумрудных глазах мелькнуло чисто женское кокетство. — Только долги в разумных пределах, да? Если вдруг по работе что-то понадобится.

— Ну конечно! — заверил я ее, взял за руку и быстро повел к машине. — Когда понадобится кого-нибудь засадить в тюрягу, к тебе первой обращусь. А пока… тут такое дело — мама уехала на дачу, так что у меня в холодильнике мышь сдохла от голода. Приготовь мне что-нибудь поесть, а?

Катюша согласилась, но, по-моему, была слегка разочарована.

Все складывалось более чем удачно. Мы целовались сначала машине, потом в лифте, в прихожей все обещало сложиться еще лучше, но здесь вылезло и замяукало мамино чудовище. Вот как чувствовал, нужно было отправить его следом за хозяйкой. Лучше своим ходом… Катя, конечно, сразу умилилась:

— Какая хорошенькая… И рыжая к тому же!

А когда я попытался кошку отпихнуть, чтобы не путалась под ногами, Катя и вовсе возмутилась и вдруг вспомнила, зачем сюда приехала. В результате я был оправлен на улицу, где в машине мы оставили пакеты с продуктами.

— Учти, я на тебя все еще злюсь, — предупредила Катюша, когда я вернулся.

— Из-за кошки?

Неужели она так трепетно относится к животным?

— Из-за Аленкова!

— Кать, ты еще не поняла, что он ни при чем? Ты же его видела — типичный профессор! Какой из него грабитель-организатор? Да еще и соблазнитель…

— За эталон соблазнителя ты принимаешь себя?

Катерина села на табурет на кухне, подперла кулачком подбородок и смотрела на меня, как мне показалось, издевательски.

— Ну…

— Лешечка, а ты его вообще видел? Его фигуру, его плечи, его руки? Он спортом занимался, милый, и очень серьезно. А про то, как он отключил охранника и едва не устроил побег из ваших хваленых «Крестов», ты слышал?

— Да прям уж отключил!..

— Представь себе! Контролера потом нашатырем в чувство приводили. И на организатора он вполне тянет: умный, образованный, с воображением… — по-моему, Катька уже восхищалась моим Аленковым. — А какой артист! Ты вспомни, как он сегодня на допросе соловьем заливался. Как на жалость давил! Зайцев, кажется, чуть не всплакнул от сочувствия. Даже я в какой-то момент поверила, но когда он в третий раз начал рассказывать про свою монографию, я поняла, что он над нами всеми издевается!

Выговорившись, Катя спросила у меня дорогу в ванную — вымыть руки, а я остался думать. Первым делом вышел в коридор, где висело зеркало, и попытался понять, видно ли по мне, что я в юности тоже занимался спортом. Мастер спорта по пинг-понгу, между прочим.

Если честно, мне тоже показались странными лирические отступления Аленкова про монографии. Когда мы разговаривали с ним раньше, он про них и не вспоминал. А сейчас что случилось? Понял, что Катька приехала по делу об ограблении Фарафоновых, и заволновался? Сдуру начал молоть чепуху?

— Кать, может быть, расскажешь мне, что вы там, в Старогорске, нарыли?

Она надела фартук поверх блузки и начала разбирать пакеты, даже не глядя на меня.

— Пойми, я верю Аленкову. Пока верю. И хочу во всем разобраться, — я заглянул Кате в глаза и сказал абсолютно искренне: — Ты ведь знаешь, что никогда не буду делать ничего тебе во вред.

Катя шумно вздохнула, отложила пакет и ушла в прихожую. Вернулась с кожаной папкой, из которой вынула какой-то бланк и стала быстро его заполнять.

— Это расписка о неразглашении данных предварительного следствия. Подпиши.

Я криво усмехнулся, подумал и расписался.

— Ну теперь другое дело… Учти, Леша, арест до трех месяцев, — серьезно предупредила Катя и аккуратно вложила листок в папку.

— Городская квартира Ларисы Фарафоновой, дочери главы администрации Старогорска, была ограблена в июле этого года. Женщина заявила в полицию, следственный отдел возбудил дело, начали расследование. И тут приплыли. В описи похищенного имущества значились девять золотых монет тысяча семьсот семьдесят седьмого года выпуска. Подлинных, с документами. На общую сумму около трехсот тысяч долларов.