Шампанское для аферистки

— Я скажу, что заезжала сюда накануне, что это я, а не ты просила твою Нестерову связаться со мной, если что. Она мне позвонила, и когда я приехала, то увидела этих двоих, связанных, а рядом с убитой девушкой лежал пистолет. Нестерову я уговорю не упоминать ни перегудовских, ни тебя. Устраивает такая легенда?

Когда я покидал двор, мимо меня пронесся полицейский УАЗ. Может быть, мою машину даже заметили и узнали. Я только запоздало подумал, что уехал оттуда очень невовремя — на часах начало четвертого, а это значит, что все мосты Большой Невы уже разведены, и домой я попаду не раньше, чем на рассвете. У меня было лишь минут двадцать, чтобы проскочить через Тучков мост на Петроградскую сторону, что я и сделал. Правда, и отсюда я мог добраться домой разве что вплавь.

Хотя, чем заняться здесь, я уже знал — я направлялся на Петровскую набережную.

Точного адреса Юли я не помнил, сомневался между тройкой и пятеркой в номере ее дома и ехал почти наугад. Мысли были самые невеселые: остались ли у нее родственники, а если остались, то что я им скажу? А говорить что-то нужно, иначе как я узнаю, что Караваеву связывало с Лилей Захаровой?

Подъезд к парадной одного из предполагаемых Юлиных домов нагло перекрывала серебристая «Тойота-Авенсис». Чтобы не привлекать лишнего внимания, я решил не приближаться, а подождать, пока автомобиль уедет. Но тут увидел то, чего совсем уж не ожидал: у дверей курил парень — тот самый, из перегудовских, что стоял на стреме в квартире Захаровой. Он находился спиной ко мне, но, едва я выключил фары, повернулся и посмотрел как раз в моем направлении. Я, кажется, даже дышать перестал: если он узнает машину, мне конец. Спасло то, что в этот момент заскрежетала, открываясь, дверь парадной, и парень отвлекся от меня. Вышел омоновец Гена, с ним были еще двое, этих я раньше не видел. Все они, не теряя времени, расселись кто в «Авенсис», кто в стоявшую поодаль другую иномарку и уехали.

В дом мне все-таки очень хотелось попасть, но повторять прежние ошибки я не стал: в ближайшем баре купил бутылку «Талискера» и тут же доброй его третью полил асфальт. Машину отогнал в соседний двор, потом перед зеркалом принял максимально тупое и осоловелое выражение лица и в таком виде покачивающейся походкой вернулся назад.

— Вы к кому? — сурово спросил охранник.

— К Лельке… — я не удостоил его взглядом, а все той же шатающейся походкой прошел к лестнице.

Будь в моих руках «Балтика», меня бы наверняка притормозили, а так оставался шанс, что меня примут за местного, в силу объективных причин слегка перепутавшего адрес.

В доме было всего четыре этажа. Поднимаясь по лестнице, я наконец нашел то, что искал, между третьим и четвертым этажами: за квартирой Юли наблюдали точно так же, как и за квартирой Захаровой. Работали, правда, аккуратно: углы в качестве сортира не использовали и окурки не валялись по всему подоконнику. О том, что здесь кто-то был, говорил лишь несколько затоптанный пол рядом с окном и едва заметные хлопья пепла. Жильцы подобных домов в парадных не курят, да и лестничную площадку надраивают по пять раз в сутки. Значит, покуривал здесь кто-то чужой и покинули место только что.

В офис я сегодня приехал раньше всех — едва свели мосты. Просто отправляться домой было бесполезно, я бы все равно не уснул. Несколько раз по дороге набирал номер Кати, но она то сбрасывала звонки, то раздраженно отвечала, что занята и перезвонит через десять минут. Ни через десять, ни через двадцать она, конечно, не перезванивала. Уже по своим каналам я выяснил, что по факту убийства женщины в квартире на Четвертой линии Васильевского острова возбудили дело, но саму ее так и не опознали. Соседи лишь подтвердили, что это не Захарова.

Катя если и запомнила ее фамилию, случайно оброненную мной, то следователю сообщать не стала и правильно сделала — пришлось бы как-то объяснять факт знакомства.

Что касается связанных ребят, найденных в той же квартире, то один из них скончался до прибытия «Скорой» от черепно-мозговой травмы. Второй сейчас был в реанимации, говорить не мог.

Вова Лихачев, который осуществлял оперативное сопровождение, был опером настырным, въедливым, но тратить силы понапрасну не любил. Если, к примеру, маньяк в его районе объявится, или убийство на личной почве случится, или кражи, или разбойные нападения, он днем и ночью будет рыскать в поисках злодея. Зато у него была уверенность, что в так называемых бандитских делах до сути докопаться решительно невозможно: потерпевшие через пару дней заявления забирают, родственники убитых чуть не на коленях упрашивают расследование прекратить, потому как ниточки рано или поздно приводят к таким людям, с которыми лучше не связываться.

Поэтому я был практически уверен, что следователь, подстрекаемый Вовой, едва оставшийся в живых избитый придет в себя, вынесет ему обвинительное заключение. А то, что предполагаемые убийцы были связаны до приезда наряда, надо думать, спишут на появление в Питере неизвестного доброжелателя, который обезвредил плохих парней и побежал творить добро на другую улицу.