Шандор Ференци

Исходя из этого, Ференци совершает радикальный теоретико-клинический поворот, ознаменовавший окончательный перелом в его мышлении, основные вехи которого отображены в его докладе, представленном в 1929 г. на XI Международном психоаналитическом конгрессе в Оксфорде и опубликованном затем в 1930 г. под названием «Принцип релаксации и неокатарсис»[41].

Теперь речь идет о том, чтобы внедрить технику, благоприятствующую установлению «адекватной психологической атмосферы». Эта техника не должна повторять в рамках лечения те условия, которые, как ему кажется, затрагивают организацию инфантильных травм, что иногда случается при слишком строгом применении классической техники. Обязательная при любых обстоятельствах надежность аналитика, его «постоянная благожелательность» к пациенту, какие бы резкости ни проявлялись в его словах и действиях, позволяют создать новую технику, названную техникой релаксации (или неокатарсисом), включающую в себя почти безграничную толерантность (принцип дозволенности), которая представляет собой «поощрение, применяемое аналитиком для того, чтобы почувствовать и продумать до конца значимые психотравматические события»[42].

Доверие пациента к аналитику, то, что последний должен восприниматься как «надежный», а не исполненный «профессионального притворства», предполагает концепцию личной, подлинной и привилегированной связи между пациентом и его аналитиком. Все эти соображения приводят Ференци к методу дозволенности, использующему «потворство» и «нежность», которые могут доходить до обмена физическими ласками, как это происходит между матерью и ребенком.

Желание учесть изменения аналитического слушания (как со стороны аналитика и его контрпереноса, так и того, что выражает пациент), модифицировать концепцию «роли» аналитика и аналитических «рамок», придать новый смысл регрессии, которая превосходит теоретическую модель реконструкции, — все это заставляет нас задаться вопросом, не существуют ли на самом деле две разновидности анализа:

• один — «классический», основанный на отцовском аспекте отношений, на снятии вытеснения, воскрешении в памяти, реконструкции и осознании (Einsicht);

• другой — более «глубинный», ориентированный на материнский аспект отношений, регрессивный, в котором преобладает пережитый опыт, взаимодействие, довербальность и «вчувствование» (Einfühlung).

Этот второй анализ должен позволить аналитику войти в прямой контакт с ребенком в пациенте и таким образом ознакомиться с пережитыми им травмами. Нежное обращение с пациентом, исполнение роли любящего и ничего не запрещающего родителя остановило бы и нейтрализовало те несчастья, которые выпали на начало его существования. По мнению Ференци, аналитики, до того времени предпочитавшие искать фантазматическую организацию и внутрипсихическую конфликтность, не придавали должного значения реальному травматическому опыту раннего детства, даже пренебрегали им.

Поэтому Ференци начинает разрабатывать и предлагает новую теорию травматизма. Она обсуждается в последующие годы в работах, составляющих основной корпус текстов, рассказывающих об этом теоретическом открытии и свидетельствующих об исследованиях этого последнего периода. Таких текстов четыре. Два были опубликованы при его жизни: «Анализ детей и взрослых» (1931), «Смешение языка взрослых и ребенка. Язык нежности и страсти» (1933); два других изданы посмертно: «Клинический дневник» (январь-октябрь 1932) (1932) и «Соображения о травматизме» (1934).

Состояния страсти и новые концепции травматизма

Еще с 1924 г., в краткой статье, озаглавленной «Спровоцированные фантазмы (действие в технике ассоциации)»[43], Ференци пробует рассматривать связи и взаимодействия, которые он видит между ранними инфантильными фантазиями, сексуальным опытом и травматизмом. Его внимание обращено главным образом на инфантильные фантазии слишком хорошо воспитанного ребенка.

В этой статье Ференци подчеркивает фантазматическое и травматическое подавление — в смысле установки барьеров перед свободным распоряжением своей бессознательной фантазматической деятельностью, — которое приводит к особой форме идеализированного воспитания, строгого и асексуального. Этот тип травматизма, связанный с первичным вытеснением (Urverdrängung) инфантильных фантазий, противопоставляется необходимому «сексуальному травматизму», связанному с инфантильным сексуальным опытом, который, не «вредя нормальности», был бы, наоборот, ее последующей гарантией.