Shanghai grand: forbidden love and international intrigue in a doomed world

Вместе со своим братом, Т.В. Сунгом, получившим образование в Гарварде, который, будучи директором ведущих китайских банков и министром финансов, был экономическим мозгом националистов, сестры Сунг, получившие американское образование, представляли прочные связи Китая с Западом. Их также ценили как оплот против милитаристской клики в Гоминьдане, которая выступала за сотрудничество с японцами. Тот факт, что Чан Кайши под влиянием Мэй Лина стал христианином, повысил его авторитет в Соединенных Штатах. ("В его безумии есть методизм", - подшучивала над Чангом жена Джона Гантера Фрэнсис). Даже левая мадам Сунь, которая еще не успела официально поддержать Мао Цзэдуна и китайских коммунистов, была приемлема для американских политиков. Гантер, чья проза изобиловала метафорами, пошел еще дальше, назвав мадам Сун "скрытым цветком; красиво светящимся кусочком фарфора; источником духовной преемственности и силы; тенью с пламенем за спиной".

Микки знала, что у китайцев есть поговорка, отличающая госпож Сун, Кун и Чанг: "Одна любит Китай, другая - деньги, третья - власть". После трех лет жизни в Китае до нее также доходили слухи о коррупции националистов. "Вся семья, - сообщили ей по прибытии в Шанхай, - просто чеканит деньги различными незаконными способами, чтобы поместить их в иностранные банки, где они будут ждать их, когда их злодеяния настигнут их и заставят бежать".

Предложение написать о них, должна была признать Микки, было заманчивым. Ни одна из полудюжины попыток написать репортаж, которые она предприняла после "Черной субботы", не была принята; "Нью-Йоркер", похоже, был заинтересован только в том, чтобы опубликовать побольше злоключений "мистера Пэна". Посвятить себя амбициозному нехудожественному произведению не только поможет ей избавиться от чувства бесцельности, но и утвердит ее репутацию серьезного автора.

В конце концов, это сработало для другого писателя со Среднего Запада, который жил в Шанхае. Микки был хорошо знаком с Эдгаром Сноу - он входил в миссурийскую мафию - и дружил с его женой, Хелен Фостер Сноу, которая писала под именем Ним Уэйлс. Сноу стал международной знаменитостью после того, как получил самое желанное интервью в Китае: затянувшееся тет-а-тет с Мао Цзэтуном.

Двумя годами ранее Сноу, которому тогда было всего двадцать девять лет, незаметно собрал коробку сигарет Camel, банку кофе Maxwell House и несколько бритвенных лезвий Gillette и покинул Международное поселение с дерзкой миссией. С рекомендательным письмом от мадам Сун и с помощью Молодого маршала - маньчжурского военачальника, организовавшего похищение Чан Кай-ши, - он пересек линию националистов в компании проводника-бандита и мула. Когда он прибыл в Пао-ань, расположенный неподалеку от столицы коммунистов в Енане, его встретил Чжоу Энь-лай, второй главнокомандующий коммунистов, на отличном английском языке. В течение четырех месяцев Сноу жил бок о бок с Красной армией и впервые записал на английском языке истории жизни ее лидеров и захватывающие подробности "Долгого марша".

"Я не был настроен ни за, ни против красных", - позже напишет Сноу о своем отношении к встрече с Мао. "Мне было искренне интересно узнать, лучше или хуже будут красные - журналист, который ищет материал".

Сноу вернулся в Шанхай под сильным впечатлением. Люди, которых он встретил в Пао-Ане, писал он, показались ему самыми свободными и счастливыми китайцами, которых он когда-либо встречал. Он не видел никакого вооруженного принуждения в их общении с крестьянами, только "убеждение и постепенность" - резкий контраст с "белым террором" Гоминьдана. Мао особенно поразил его как сложный, внятный человек, стремящийся наметить четко выраженный китайский курс на будущее.

Когда его впечатления были опубликованы в книге "Красная звезда над Китаем", которая стала выбором книжного клуба в Англии и бестселлером десятилетия о Китае в Соединенных Штатах, они вызвали революцию в отношении Запада к коммунистам.

"Красные бандиты" очень похожи, - писал рецензент New York Times, - на людей, которых мы привыкли называть патриотами". Этому способствовало то, что Сноу был отличным писателем, с несерьезным, приземленным стилем и умением находить интересные детали. Президент Рузвельт был поклонником этой книги и полагался на Сноу как на один из своих уникальных источников по политике Дальнего Востока во время войны. Наиболее негативная реакция исходила от американских коммунистов, которые были скандализированы "троцкистскими клеветами" Сноу против того, что он называл "диктатурой Сталина".

Сноу, став Босуэллом для Мао, превратился в самого известного журналиста на Дальнем Востоке. Микки надеялась, что, написав о сестрах Сунг, она сможет сделать то же самое.