Shanghai grand: forbidden love and international intrigue in a doomed world

Хотя методы европейцев были неуклюжими, время они выбрали удачно. Китай, как заметил один из китаеведов, был слаб, разделен и беден лишь в редкие периоды своей истории. Первые десятилетия девятнадцатого века оказались одним из них. Династия Хань, примерно соответствующая Древнему Риму, возглавляла золотой век, когда был построен Большой канал, соединивший города сетью внутренних водных путей, и торговый маршрут Шелкового пути был продлен до Средиземноморья. После трех столетий правления династия Мин, погрязшая в декадансе и междоусобицах среди дворцовых евнухов, сменилась династией Цин в 1644 году. Маньчжуры, как называли себя цинские правители, изначально были кочевыми всадниками с северных равнин Маньчжурии, известными своим мастерством стрельбы из лука, склонностью к экономному образу жизни и характерными прическами: женщины носили скульптурные косы, покрытые слоновьим навозом, а мужчины - плетеные хвосты, известные также как очелья, которые свисали вниз по спине их шелковых халатов. Два великих маньчжурских лидера, Канси и его внук Цяньлун, руководили экспансией, которая включала в себя завоевание Формозы, умиротворение Тибета и стабилизацию границ империи. К 1750 году могущество Цин достигло своего пика: эмиссары из Вьетнама, Кореи и Бирмы привезли императору дань (только Япония требовала признать ее равной), а волна эмиграции создала форпосты со значительным китайским населением по всей Юго-Восточной Азии. Недалеко от Пекина император Цяньлун построил огромный летний дворец, призванный продемонстрировать все, что находилось в пределах и за пределами границ Поднебесной. Когда столетие спустя солдаты королевы Виктории сожгли и разграбили эти "Сады совершенной яркости", они были поражены, обнаружив в самом сердце восточного парка развлечений дворец, построенный в лучшем стиле итальянского барокко миланским художником по имени Кастильоне.

Оказалось, что англичане были не первыми вайи, или "внешними варварами", пришедшими в Китай. И отнюдь не первыми.

Западные контакты с Чжунго ("Срединным царством", как называют Китай китайцы) начались как минимум во II веке, когда римский посол привез ко двору династии Хань подарки из черепашьих панцирей и рогов носорога. Такие купцы, как Никколо Поло, путешествовали по шелковым путям, чтобы встретиться с ханом Хубилаем уже в 1269 году (книга его сына Марко о путешествии из Венеции в Пекин станет первой, которая познакомит западный мир с Китаем). В XVII веке священник-иезуит, приехавший в Пекин, был удивлен, встретив человека по имени Ай Тан из города Кайфэн, расположенного на Шелковом пути, который рассказал ему, что он является частью еврейской общины, проживающей в Китае уже 700 лет. Отношения с Россией, чьи охотники и поселенцы совершали вторжения в северо-восточные дикие земли империи, впервые нормализовались в 1689 году; царский полководец Александр Суворов отправится в бой против Наполеона под знаменами из китайского шелка.

Вайи, прибывавшие по морю, а не по суше, доставляли китайцам больше всего хлопот. Шелк и другие торговые товары начали появляться в азиатских водах в начале XVI века. В 1550-х годах китайцы разрешили португальским посредникам, которые нашли свою нишу в торговле японским серебром за китайский шелк, занять Макао - оконечность полуострова площадью восемь квадратных миль, отделенную от материковой части Кантоны барьером , который стоит и по сей день, - за ежегодную аренду в 500 серебряных таэлей.* Макао превратился из россыпи соломенных хижин в оживленный иберийский торговый пост на Востоке, полный белостенных складов, лепных крепостей и барочных церквей. Из Макао ко двору новой династии Цин были направлены первые китайскоязычные священники-иезуиты, где они выступали скорее в роли культурных переводчиков, чем активных прозелитов Христа.

К началу XIX века Срединное королевство было неспокойной империей. Внук императора Цяньлуна, который на двенадцатом году правления находился в Пекине, когда "Лорд Амхерст" вошел в гавань Шанхая, был нерешительным человеком, который бродил по Запретному городу в заплатанных одеждах и беспокоился о благосостоянии дворцовой труппы из 650 музыкантов. Он был безнадежно не приспособлен к управлению 300-миллионной цивилизацией, где контакт с внешним миром уже привел к массовым социальным расколам.

Наибольший вызов бросили настойчивые англичане, обогатившиеся и набравшиеся сил благодаря удачному открытию ресурсов Нового Света. Пока Китай боролся с внутренними восстаниями и пограничными стычками на своем диком северо-западе, Англия богатела на пиломатериалах и шкурах из Канады, сахаре из Карибского бассейна и налогах из американских колоний. И пока Китай продолжал жечь дрова, Англия открыла для себя легкодоступный уголь, который стал топливом для фабрик, поездов и пароходов ее промышленной революции.