Shanghai grand: forbidden love and international intrigue in a doomed world

Иногда он приглашал ее на ужин к Еве, на свою виллу на Хунцзяо-роуд. Иногда они отправлялись в один из тридцати шести кинотеатров Шанхая: на его машине Джеймс Кэгни "прокладывал себе путь к славе и романтике" в фильме "Похититель картин" в Большом театре на Нанкин-роуд или бронировал места на балконе в театре Cathay в стиле ар-деко, одном из владений сэра Виктора во Французской концессии. Он был счастлив видеть ее в своей ложе на Шанхайском ипподроме. Хотя она ничего не знала о скачках, ее забавляли маленькие монгольские пони - в Китае, писала она, "самые большие жокеи в мире ездят на самых маленьких лошадях" - и она любила ходить в день открытия, когда все банки и магазины в городе закрывались и тайпаны в шляпах и хвостах красовались перед трибуной. Чаще всего они просто разговаривали за длинными обедами и ужинами в отеле Cathay.

Бернардина Шолд-Фритц тем временем нагнетала обстановку: она взяла на себя смелость предупредить сэра Виктора о том, что Микки портит ее собственную репутацию.

"Однажды за ужином мы говорили об играх, - писала Бернардина сэру Виктору,

и Микки рассказала, как играла в игру под названием "Правда в Нью-Йорке" и в свою очередь спросила у других, с кем они спали в последний раз. Это был парень из "Нью-Йоркера", чье имя я сейчас не помню, и он отказался отвечать, а она настаивала, и в конце концов он сказал: ну, ТЫ!

Она попросила сэра Виктора, поскольку у него есть влияние на Микки, "попытаться удержать ее от того, чтобы она не рассказывала о своей сексуальной жизни всему городу".

Отвечая на бланке Cathay Hotel, сэр Виктор отругал Бернардину: "Кажется немного странным, что после того, как вы с таким трудом предупредили одну из своих подруг быть осторожнее в высказываниях на публике, вы несколько легкомысленно повторяете те самые вещи, о которых в первом случае вы не хотели упоминать".

Однако его беспокоило все большее погружение Микки в китайский город. Когда она недавно ночевала на его яхте, то, казалось, не могла перестать хныкать. Он заметил, что ее зубы стали коричневыми, а кожа в купальном костюме выглядела желтоватой - верные признаки привычки к опиуму.

Однажды за обедом в отеле Cathay Микки произнес имя одного из своих немецких друзей-евреев, владельца магазина одежды, с мандаринским акцентом - как "Мэй-лин". Хлопнув рукой по столу, сэр Виктор закричал: "Его зовут герр Гамалинг! Вы становитесь слишком китайским, черт возьми".

Сэр Виктор обвинил Синмэя. Бернардина, обиженная потерей любимого китайского поэта, рассказала ему об интрижке Микки. Ему не очень нравился этот человек, и он считал, что тот оказывает на него дурное влияние.

Несмотря на разногласия с сэром Виктором, когда в конце ноября 1935 года он отплыл в Бомбей на корабле SS Corfu, чтобы провести ежегодную инспекцию интересов Сассунов в Индии, Микки призналась Хелен, что чувствует себя обделенной.

"Виктор уехал вчера, - написала она.

Он приберег свой последний вечер для Бетти Моссетт, ее сестры Конни и меня, чтобы мы могли повеселиться с нашей детской болтовней, невинным обожанием и детскими поцелуями, и мальчик, он все это съел. Но на самом деле Хелен я действительно люблю; все, что мы о нем знаем, и все такое. Мне будет ужасно его не хватать, ведь я стала Жителем и кошкой, как и все остальные. Я копил все свои царапины, чтобы делать это с ним, раз в неделю в Башне.

Все согласились, что с отъездом сэра Виктора в Шанхае стало не до геев.

 

Осенью 1935 года Микки наладил отношения с Бернардиной настолько, что начал репетировать роль в новом фильме "Интернэшнл".

Постановка Художественного театра. Режиссером, по предложению сэра Виктора, стала Алин Шоулз, сестра Бернардины; пьеса - знаменитая комедия Аристофана "Лисистрата", в которой одноименная героиня убеждает женщин Греции отказаться от секса со своими мужьями, чтобы положить конец Пелопоннесской войне. Микки Ханн, естественно, сыграет главную женскую роль.

В городе, где ходили слухи о войне, выбор Лисистраты был неоднозначным. Тяжелая политическая ситуация в Китае заставляла нервничать даже Микки. "Мы ожидаем войны каждую минуту, - писала она Хелен, - а вчера вечером, когда посреди репетиции "Лисистраты" заглохла машина, а другие девочки завизжали от радости и бросились к окну, мне стало плохо, и я чуть не намочила штаны".

Представление в театре Capitol на Сучжоу-роуд вызвало неоднозначную реакцию. "Поскольку в Шанхае мы страдали от вечной войны, мы считали его ужасно неподходящим", - вспоминала много лет спустя одна британская жительница Шанхая, дочь торговца чаем. "Я ушла в середине".