Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате

Впрочем, над упомянутыми площадными гадателями просвещённые мужи продолжали безнаказанно смеяться, но обвиняли их теперь не в лженауке, а в профанации. Учёные же физиогномисты крепко обосновались в министерстве гражданских назначений (да и вообще, наверное, в каждом министерстве), и о тех, кто засиделся в нижних чинах, не то в шутку, не то всерьёз говорили: «Имел бы третий ранг, да усы подвели».

Возможно, именно неодобрительная характеристика, данная какому-нибудь отпрыску влиятельной фамилии, и послужила причиной бегства Юань Мина из столицы. Вместе с ним Тайцзин покинул его друг, также искусный фехтовальщик, собственно, предложивший искать убежища на северо-востоке, в области Янь.

В лесах близ Луаньху они вдвоём перебили барсов-людоедов и на несколько дней вопреки собственным желаниям задержались там в качестве почётных гостей. На волне ликования в деревне вспомнили о старухе-«провидице», которая за полгода до того предсказала появление двух героев, и, конечно, господин Юань не мог с ней не встретиться. Женщина, на тот момент уже слепая, произвела на него сильное впечатление. Ещё сильнее впечатлили героя слова о том, что ему уготована смерть от собственного клинка, и на первом же мосту после Циской дуги его великолепный чуский меч полетел в пропасть — вдвойне тяжёлое расставание, ведь это был подарок друга. С тех самых пор у «господина Белой Шляпы» не было своего клинка. Случайно взятая в руки моя рапира, конечно, таковым не считалась.

Касаясь в своих ответах событий того времени, Юань Мин становился пасмурным, тревожным, но это настроение быстро проходило. Облекая давние воспоминания в слова, он отпускал их на волю. Как, может быть, и я сейчас отпускаю на волю собственные тяжёлые воспоминания, записывая их ровными столбцами на тетрадных листах.

Наш путь лежал в вэйский городок Аньи, расположенный напротив северных ворот Тайцзина. Это место как нельзя лучше подходило моим дальнейшим планам, и я внутренне радовался тому, что господин Юань выбрал его сам. На время областных (и тем более столичных) экзаменов жизнь в Аньи становится особо оживлённой: здесь можно увидеть студентов и чиновников со всего севера. Тут как тут и наивные книготорговцы со сборниками «золотых сочинений» и канонами в кратком изложении, но ведь учёных господ интересует совсем другое! Гостиницы и рестораны Аньи — традиционное место встречи неприкаянных талантов и знатных столичных персон, прибывающих инкогнито, чтобы найти отчаянных людей для негласных поручений. Подобный поиск покровителя — лотерея почище государственного отбора, но иные питают к ней большее доверие. Вот и ресторан «Ветер добродетели», куда мы с Юань Мином зашли на следующий день после прибытия в Аньи, кишел образованными юношами, которые, сдвинув столы, бражничали, заигрывали с певицами, читали друг другу стихи, возвышенные и не очень, — словом, занимались всем, кроме подготовки к экзаменам, ожидая, что с минуты на минуту в двери войдёт поверенный кого-нибудь из императорской семьи или девяти министерств и предложит им работу. Подобное, по слухам, действительно бывало, причём «на днях», но когда и с кем именно — никто не знал.

Мы отыскали в уголке крошечный столик на два места, и сели друг напротив друга. К нам тут же подскочил половой и со значительной миной спросил, что́ нам будет угодно. Полагаю, здесь в это вкладывали особый смысл: можно было попросить и жареную утку, и толкового человека, который не будет задавать лишних вопросов. И основной доход пронырливого слуги наверняка составляли как раз «чаевые» за возможную своевременную рекомендацию. Ползала тут же бросила взгляд в нашу сторону, но мы заказали всего лишь вина и блюдо закусок.

— Ну что, шаодай, — с улыбкой сказал «господин Белая Шляпа», — по-прежнему не жалеешь, что отказал себе в возможности в этом году сдать областной экзамен? Тебе бы сейчас быть поближе к Лияну, а не по соседству с этими шалопаями.

— Ничего, хороший охотник подобьёт журавля и с собственной крыши — улыбнулся я в ответ. — Может, и мне перепадёт удача.

До нас донеслись обрывки оживлённой беседы о Босоногом Лане и баламутах юго-запада. Ещё немного, подумал я, и императорский шурин, не дотерпев до ярмарки, начнёт кровавую чистку — и, возможно, по всей стране, потому что сторонники Лань Нэймяо теперь просыпались даже в центральных областях. Сетовать на беззаконие и на то, что «государство сбилось с пути», вошло у интеллигенции в хороший тон.

— Слышали? — басил кто-то из бражников. — В ханьском Уцине средь бела дня на площади зарезали чиновника четвёртого ранга, потом убийца бросил в небо верёвочную лестницу, на глазах у изумлённой публики забрался на облако и исчез. До чего дошли! Полное презрение к законам мироздания!

Его собутыльник, статный красавец с великолепными завитыми усами, подняв кубок, провозгласил: