Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате

Тревога и тоска обвили изголовье,
Глумятся над страной лихие времена.
На улице темно, лишь в лужах свежей крови
Насмешливо блестит Лазурная луна.

Крамольные стихи утонули в рукоплесканиях, и в этот момент почти никто не заметил, как в двери прошёл толстячок лет пятидесяти в неброском светло-сером халате, который уместно смотрелся бы на сельском писаре или учителе, — и, не проходя в общий зал, сразу отправился на верхнюю галерею.

— Как ни печально оставлять тебя наедине с этим городом, — сказал мне Юань Мин, — но на несколько дней я вынужден тебя покинуть. Выпивки и шумных компаний здесь в преизбытке, по возможности воздерживайся от того и другого.

И, встав, он также направился наверх, но уже по другой лестнице.

Я проводил его взглядом. С того места, где мы сидели, хорошо просматривалась дальняя половина галереи, отведённой под отдельные кабинеты. Там, в отличие от общего зала, посетители сидели тихо и уединённо, даже двери кабинетов открывались совершенно бесшумно. Один из них, угловой, как раз был зарезервирован для встречи «господина Белой Шляпы» и толстячка в учительском халате. Я видел, как они почти одновременно, шаг в шаг, достигли галереи, и с разных сторон пошли к кабинету вдоль резной балюстрады: господин Юань — лёгким широким шагом, соответствующим его росту; толстячок — тяжело переставляя ноги и глядя в пол. Вдруг он поднял глаза и остановился, точнее сказать, остолбенел, а через мгновение, почтительно сложив руки, глубоко поклонился Юань Мину — и, наверное, упал бы ниц, если бы тот не поспешил навстречу и не удержал его. Мне показалось, что на щеках у обоих блестят слёзы, но, возможно, это дорисовало моё воображение. В любом случае, вскоре оба они исчезли за дверью.

Вино было допито, на блюде оставалась последняя пампушка, и я решил, что самое время расплатиться и покинуть «Ветер добродетели». Но в следующее мгновение передо мной возник усач-поэт, недавно читавший опус о Лазурной луне, и учтиво попросился за мой столик. Он представился как «циньский Юй Шатин», и в его речи действительно проскакивали интонации и обороты, характерные для западной области Цинь. После витиеватого вступления и речей о том, как приятно встретить хорошего человека вдали от дома, он высказал, наконец, то, ради чего подсел ко мне:

— Увы, сударь, как много значит счастливая звезда! Судьбе было угодно щедро ссудить меня любознательностью и умением проникать в суть законов и учёных трактатов, но словно в насмешку отправить в семью мелкого ремесленника. Видно ли по мне моё происхождение? Однако же ворота государственной службы остаются для меня на запоре. Но уверяю вас: в министерстве юстиции, куда вы, несомненно, устремляете свой карьерный путь, вам неизбежно понадобится толковый помощник, и во всех двадцати областях не отыскать более подходящего варианта, чем я.

Это было забавно, и я не смог не уточнить, что же навело его на мысль о моём стремлении в министерство юстиции.

— О-о-о, — произнёс Юй Шатин таинственно. — Признайте же, я угадал точно. Ключ в умении наблюдать, сопоставлять и делать выводы. Как раз это и ценится на Бирюзовых террасах, не правда ли? И чтобы вы знали, что я попал не наугад, приведу цепочку своих рассуждений. Я сразу обратил внимание на вас и вашего почтенного спутника, вы вошли вместе и, сев за столик, держались тепло и дружески, хотя вы и демонстрировали ему своё почтение. Этот величественный старик — безусловно, ваш родственник или близкий друг семьи. Вашего разговора я, конечно, не слышал, но, судя по покрою дорожной одежды, явились вы с северо-востока, а именно из области Янь, преодолев, стало быть, немалые расстояния. Внешний вид выдаёт в вас чиновника, а не торговца, а значит, и интерес ваш в Аньи не коммерческий, а карьерный. Когда же в двери вошёл сами знаете кто, всё окончательно разъяснилось.

— Кто это «сами знаете кто»? — спросил я прохладно, стараясь не показать, что мне это действительно неизвестно.

Юй усмехнулся и подкрутил ус:

— Другой бы его и не узнал, ведь высшие сановники работают в Оплоте Державного Знания, а передвигаются в закрытых каретах и паланкинах. Но первый помощник министра юстиции Дин Шоусин родом из циньской префектуры Сишань и раз в три месяца отлучается с Бирюзовых террас, чтобы посетить кумирню предков в родной деревне. Кому из нас, сишаньцев, неизвестен прославленный земляк! Вашего седобородого спутника он встречал глубоким поклоном — как человека, которому многим обязан в жизни, вы же остались внизу, предоставляя им беседовать с глазу на глаз. Из этого делаем вывод, что ваш спутник подготовит сердце и разум господина Дина, с тем чтобы представить вас в подходящее время, а далее вас ждёт подъём по соответствующей линии.