Шанхай Гранд. Запретная любовь и международные интриги в обреченном мире

В своем дневнике под датой «12 апреля 1935 года» сэр Виктор записал, что встретил сестер Ханн на лекции о Д. Х. Лоуренсе в Международном театре искусств. К тому времени он был знаком с Бернардин уже более трех лет и находился с ней в достаточно хороших отношениях, чтобы предоставить Международному театру искусств студию в пустующем помещении в здании в нескольких кварталах от Cathay. После лекции Бернардин организовала в честь Микки встречу ПЕН-клуба, международной ассоциации писателей, в ресторане «Мэри Гарден». Пока Микки чествовали, сэр Виктор увез ее сестру и ужинал с ней в пустом номере отеля Cathay. После ужина в ПЕН-клубе сэр Виктор заехал за Микки в свой «Роллс-Ройс», и их отвезли в охотничий домик Ив в тюдоровском стиле на Хунджао-роуд.

В его присутствии сестры явно чувствовали себя непринужденно и делились интимными подробностями своей жизни.

«Микки очень грустный», — написал сэр Виктор в своем дневнике. «Только что разорвал роман. Они сестры + Хелен замужем за автором». В более поздней записи он добавил: «М. соблазнили в 23 года. Х. в 18». (Микки, которая на самом деле лишилась девственности в 19 лет, скромничала).

«Я была в Шанхае, потому что мое сердце было разбито», — скажет Микки своему биографу много лет спустя. «Сэр Виктор, — думала она, — сочувствовал мне. Ему нравились девушки с разбитыми сердцами».

Дневники сэра Виктора полны искусно освещенных обнаженных тел, некоторые из них в замысловатых позах: одна стройная женщина появляется на нескольких фотографиях обнаженной и выкрашенной в коричневый цвет, принимая спортивные позы или стоя с обнаженной грудью перед Буддой, драгоценности из замысловатого головного убора свисают над ее сосками. Зная сестер Ханн всего четыре дня, сэр Виктор убедил их позировать ему[16].

«Он пригласил нас с Хелен к себе в студию, — вспоминала Микки. Она все время говорила: «Мне бы хотелось иметь хорошую фигуру». Он ответил: «Но у тебя такая милая натура». Думаю, его забавляла мысль о том, что у него есть фотографии практически всех женщин Шанхая. Никто из них не хотел, чтобы об этом знали».

Портреты в его дневниках, обозначенные кодами или прозвищами, включают некоторых ведущих тайтай Шанхая — часто скудно одетых, хотя редко полностью обнаженных. Свобода от запретов была для него чертой, которую она разделяла с сэром Виктором, который назвал одну из своих самых быстрых скаковых лошадей Выставкой.

Они также разделяли статус аутсайдера. Сэр Виктор подвергался остракизму со стороны некоторых тайпанов, поскольку не соблюдал цветовой барьер, все еще распространенный среди пожилых жителей Шанхайланда: многие его друзья, как мужчины, так и женщины, были китайцами. Его еврейство также навсегда выделило его из британского высшего класса. Однажды вечером в отеле Cathay Микки услышал, как сын графа Глазго, возмущенный тем, что сэр Виктор вмешался в его разговор с молодой женщиной, громко воскликнул: «Назад в Багдад! Назад в Багдад!» Она была поражена тем, что ему хватило наглости оскорбить сэра Виктора в холле его собственного отеля.

Хотя сэр Виктор был невосприимчив к антисемитской наглости, она явно отразилась на его личности. Под его обаянием скрывалась мстительность, которая проявлялась в резком сарказме и розыгрышах. Однажды он вылил целую бутылку крема де менте на заднюю часть костюма титулованного сотрудника британского посольства.

Коктейли, которые он любил готовить для сестер Ханн, раскрывали его индивидуальность. Вкус таких декадентских коктейлей, как «Поцелуй кобры» — непрозрачная смесь равных частей бренди, кюрасао и сливок, с тремя долями абсента — передавал в жидком виде его сложность, сметливость и хорошо скрываемую язвительность.

В нем была и привлекательная нотка меланхолии. Несмотря на свою беззаботную публичную персону, он казался неспособным на настоящую близость и, возможно, счастье. Убежденный в том, что никто не выйдет за него замуж, кроме денег и положения, он однажды признался родственнице, что не хочет иметь детей, поскольку, если они будут счастливы и здоровы, он будет им ужасно завидовать. Его ужас перед физическим контактом с кем-либо искалеченным или изуродованным заставлял его появляться на публике в таких местах, как Шанхай; проход по улице Нанкин Роуд заставлял его заметно вздрагивать.

Сэр Виктор, как вскоре узнали сестры Ханн, также имел репутацию сексуального прожорливого человека. Микки был не первым, кто заметил, что в ванной комнате его пентхауса на Катэе было две ванны (однажды он признался барону Роберту Ротшильду, что ему нравится делить постель, но никогда — ванну).

Хирург русского происхождения Серж Воронов получил мировую известность, пересаживая тонкие кусочки яичек бабуина в мошонки людей в надежде омолодить старых руэ; поэт Э. Э. Каммингс писал о нем как о «знаменитом докторе, который вставляет обезьяньи железы миллионерам»[17].