Шанс. Книга 4

Сижу на табурете в углу. Метельский обтирает мне голову влажным прохладным полотенцем. Благодать! Сердце выпрыгивает из груди, дыхалка сбита, во рту сухо. Наконец, у меня достают изо рта капу и суют бутылку с водой. Споласкиваю рот и сплевываю. В голове шум, лицо от ударов болит, но вроде рассечений нет. Немало я сегодня плюх пропустил. Шум зала, слова Торопова доносятся издалека. Улавливаю:

– По корпусу бей, сбивай ему дыхание, заходи за переднюю ногу и бей… Апперкот… и двигайся, двигайся, не давай прицелиться…

Все это знаю, – тяжело ворочаются мысли, как в вате. Неужели проиграю? Вскакиваю под звон гонга и устремляюсь к центру ринга. Довольный мулат движется навстречу. Думаешь уже выиграл? Вот тебе хрен! Теперь я обрушиваю на противника град ударов с двух рук, из разных позиций, с разных углов. Несколько раз попадаю. Неожиданно в глазах кубинца вижу замешательство. И тебя можно бить! Тут он приходит в себя и виснет у меня руках, вяжет. Слышу от рефери: «Брэк!»

Делаю шаг назад, не отходя далеко и по команде «Бокс» вновь набрасываюсь на противника… Вновь неожиданно звенит гонг. Снова привычный угол, прохладное полотенце, чья-то рука оттягивает резинку трусов. Слышу:

– Дыши!

Восстанавливая дыхание слушаю тренеров:

– Левый локоть прижимай и руку не опускай. Он тебя с правой выцеливает. Так и продолжай, последние три минуты… Не давай ему собраться, прицелиться…

Третий раунд в начале кубинец еще что-то пытался сделать, а после нокдауна, когда он опустился на колено после моего попадания, оставшееся время бегал от меня, как я в первом раунде и лишь огрызался в контратаках. Слышу заключительный удар гонга. Обнялись с кубинцем и разошлись по своим углам. По-моему, бой получился равным. По одному нокдауну и счет по очкам вроде равный. Чего там боковые судьи насчитали?

Метельский расшнуровал мне перчатки и подтолкнул к центру ринга, где нас ожидал рефери.

– Победа присуждается… Соловьеву Сергею, Советский Союз! Счет…, дальше не слышал из-за возникшего рева зрителей. Мою руку вздергивают вверх. Счастливый, оглядываю восторженный и беснующийся зал. Повернувшись к противнику, обнимаю его и поднимаю его руку. Чего еще ожидать от НАШИХ судей? Неужели при равенстве или незначительной разнице очков они присудят победу иностранцу? Да их тут же сожрут наши чиновники!

– Спасибо за бой, ты дрался достойно, – сообщил кубинцу с улыбкой, не думая, что тот может меня не понимать.

В моем углу мне на плечи накидывают полотенце, а я замечаю, как на плече синеет паук. Даже не заметил, как и когда содрал пластырь.

Второй бой не смотрел – стоял под душем, а затем переодевался, принимая поздравления. Зашел руководитель кубинской делегации и пожал руку, поздравив с победой на хорошем русском. Вот взгляд кубинца мне не понравился. Вроде улыбается, а глаза холодные, настороженные, колючие.

Потом прибежали за мной и позвали в зал для общего поздравления или награждения. Почему наши чиновники не могут обойтись без митинга и официоза? На ринге столпились партийные и спортивные функционеры, пригласили кубинскую делегацию и, конечно, нас, боксеров с тренерами. Пришлось выслушивать слова о спорте, дружбе и активной жизненной позиции молодежи. Все участники «памятного» события получили вымпелы с грамотами. Куда они мне?

Передал Торопову обезличенный вымпел для его коллекции, а Метельскому – грамоту за победу в боксерском поединке студента Политеха.

Мишка, другой боксер из нашей секции, выступавший сегодня в полутяжелом весе проиграл досрочно, дважды побывав на полу в нокдауне. Возможно, не готовился так интенсивно, как я и добровольно не отказывался от кофе, но скорее всего боксировал классически, технично, но без напора и риска, старясь скорее не пропустить, чем попасть. Этим грешат многие наши боксеры, поэтому и проигрывают кубинцам.

Домой добирались втроем, спеша успокоить тетю. Гулька, обхватив правую руку, прижалась и так вела всю дорогу. Наташка подхватила под левую, хотя падать не собирался и шел своими ногами. В голове шумело, лицо горело и болело, а утром распухло так, что глаза смотрели через щелочки.

В институт в этот день не пошел, не желая пугать однокурсников и весь день ставил компрессы.

Завершение семестра.

После новогодних праздников началась сессия. Вот тут на некоторых зачетах и экзаменах пригодилась моя победа над кубинцем. Англичанка снисходительно поставила зачет, когда откровенно завис над билетом.

– Это тебе авансом. Знаю, что стараешься и в институте заслуженно популярен, хотя и года не проучился, – пояснила, улыбнувшись.

Другой препод даже не спросил по билету, а протянул руку за зачеткой и вывел «Отл.».

– Голос сорвал, благодаря тебе, – пожурил шутливо. – Продолжай в том же духе. Красивый бой показал.

Преподавательница по Истории КПСС боксом не интересовалась. Ее больше волновало мое пролетарское происхождение и первым делом спросила:

– Кто твои родители?

– Папа мастер в сварочном цехе, а мама инженер-конструктор в конструкторском бюро. Оба работают на машиностроительном заводе, – ответил я, удивляясь необычности вопроса.