Шанс все изменить

Теперь она вспоминала, каким невозможным он бывал. Высокомерным. Легко было забыть об этом, но Леон, которого она знала последние несколько недель, находился в уязвимом положении. Теперь же перед ней был мужчина, которого она знала прежде. Сильный. Целеустремленный. И иногда безжалостный.

– Тогда чего ты от меня хочешь?

– Ты останешься моей женой.

– А ты будешь продолжать жить, как раньше? Только бросишь в поместье не одну меня, но еще и Изабеллу? – Роза поднялась и шагнула к нему навстречу. – В точности как ты поступал раньше. Отречься от женщин, которые причиняют тебе боль и мешают наслаждаться жизнью.

– Все не так просто, и ты это знаешь. Особенно теперь, когда я рассказал тебе про Майкла.

– Великий и могучий Леон Каридес… Любовь пугает тебя до мозга костей, и ты пытаешься от нее убежать.

– Только дурак не боится льва, Роза. Даже я склоняюсь перед смертельной опасностью.

Она слишком сильно на него давила и знала об этом, но не могла остановиться.

– Я понимаю, что ты многое потерял. Понимаю, что тебе было больно. Но это не дает тебе права мучить других людей, защищая себя.

– Ты всю жизнь пряталась в этом поместье, пряталась за удобным враньем самой себе, оставалась маленькой девочкой с большими книжками. Ты говоришь, что боль тебе знакома, потому что ты потеряла родителей. Я похоронил маленького сына. Не рассказывай мне о боли. Не читай мне лекции из своего уютного безопасного гнездышка. Ты ничего не знаешь о жизни. Ни-че-го.

Он развернулся и промаршировал прочь из детской, оставив Розу наедине с Изабеллой. Она подумала было пойти следом, но решила, что не стоит. Вместо этого она склонилась над колыбелькой, невесомо провела костяшками пальцев по щеке девочки.

Теперь она знала о Леоне куда больше, чем час назад. Получила кусочек его истории, его настоящего характера. Объяснение, откуда этот характер взялся. Однако она не чувствовала себя ближе к мужчине, чем раньше. Наоборот, расстояние между ними как будто выросло.

Ей начинало казаться, что построить мост через эту пропасть не получится никогда.

Чем больше возвращалась к ним реальность, чем больше она заполняла пространство между ними, тем труднее было представить, что они когда-нибудь найдут дорогу друг к другу.

Леон для нее не награда… Роза вспомнила все, что было между ними. Разрушенный брак, потери, боль. Это точно не награда.

Снова посмотрев на Изабеллу, она подумала, что, возможно, наград вообще не бывает. Только обычная жизнь. И то, что ты выбираешь с ней делать.

– Не думаю, что отец знал, что со мной делать, – прошептала она в тишине комнаты. – Но я все равно его любила. И он меня. Он не умел это показывать, но любил. Понимаешь, он, как и твой отец, потерял человека, которого очень любил. Мою мать. Думаю, после этого ему стало труднее проявлять любовь.

Только теперь, разговаривая с младенцем, который не понимал ни слова, она осознала правду. Его отцу легче было забыться в работе, в обществе Леона, потому что это было проще, чем любить. Помогать его молодому протеже было безболезненно.

А любовь стоит так дорого и причиняет столько боли…

– Я любила твоего отца, – продолжила она, чувствуя, как горячая слеза катится по щеке. – Но он меня никогда не любил. И это больно. Мне хочется свернуться в комочек и никогда больше никого не любить. Но я думаю, что тебе будет нужно, чтобы любили тебя. И я буду любить, как будто мне никогда не делали больно. Мы этого не выбирали. Но ты заслуживаешь лучшего. А мне пора принимать решения. Больше не буду ждать. Я выбираю тебя, Иззи. – Она сглотнула комок в горле: – Не знаю, что собирается делать твой отец. Я не могу… не могу сделать его таким, каким хочу видеть. Могу только постараться быть такой матерью, которую ты заслуживаешь. Я не знаю, как быть матерью. Свою я едва помню. Но я знаю, чего мне не хватало, и могу дать это тебе. В одном он прав: я действительно пряталась. Но больше не стану.

Глава 9

Воспоминания о сыне начали уходить в прошлое, превращаясь из свежей, острой боли в застарелую, как зажившая рана. А сначала они были такими яркими, словно все произошло вчера, а не шестнадцать лет назад.

Прошло несколько дней, прежде чем он смог перестать переживать прошлое. Прежде чем новые открытия перестали сбивать с ног.

Если бы его сын выжил, сейчас он был бы уже взрослым. Или почти взрослым. Леону оставалось гадать, приходилось ли ему думать об этом в прошедшие годы, или алкоголь и женщины вытесняли такие осознания полностью.

Он обнаружил, что уже не может заниматься Изабеллой так, как раньше. Стал избегать ее. Конечно, гордиться тут было нечем. Но гордости вообще не было места в этой ситуации. Не было и логики. Только боль. Чистая, ничем не смягченная. И постоянная.

Даже если сегодня ему не было больно дышать, реальность потери все равно оставалась с ним. Скорбь по сыну была частью его существования. Рана, которая со временем, может, и заживет, но наверняка оставит шрам.