Читаем Шансон как необходимый компонент истории Франции полностью

Надо видеть, как увлеченно передает все эти звуки Брижит Бардо в их совместном клипе: «Клип! Клап! Банг! Блоп! Зип! Шебам! Пау! Визз!»

Генсбур, несомненно, держит руку на пульсе времени.

«I did it my way»

После национализации Суэцкого канала в 1956 году многим французским рабочим пришлось вернуться во Францию. Так юный Клод Франсуа, покинув вместе со своими родителями Египет, оказался в Ницце. Его отцу не нравилось, что сын ошивается по барам со всякими подозрительными типами, выступает как певец и барабанщик, но окончательно озверел родитель, когда сыночек выпустил в продажу сингл Le nabout twist[116] под псевдонимом Kôkô. Кстати, сингл провалился.

Но Франсуа и не думал сдаваться. Услыхав песню The Everly Brothers «Создан, чтобы любить» (Made to love), он сразу решил: на эту песню надо делать кавер. Однако права уже успели продать, и номер должен был записывать какой-то Лакки Блондо. Но разгневанный Cloclo[117] убеждает хозяев фирмы звукозаписи доверить работу ему.

Запись «Красивые, красивые, красивые» (Belles, belles, belles) сделала из юноши, изгнанного из Египта, звезду: он продал больше миллиона синглов. Сам Клод Лелюш снял для него клип – зимой, в лесу Фонтенбло, где певец танцует, окруженный весьма легко одетыми дамами, кидающими в него снежки. Поклонники Франсуа прослушали этот ярчайший шансон, по крайней мере, 1188 раз – во время его выступлений. В песне мудрый отец предупреждает сына об опасности, исходящей от девушек, «красивых, красивых, красивых как день».

Блондин с безукоризненной прической, в заправленной в брюки рубашке и соответствующем пиджачке, стройный и спортивный Клод Франсуа выглядит прилежнейшим учеником в классе и идеальным зятем. Гиперамбициозный Франсуа создает образ чересчур положительного, доброго и благородного юноши. Его хит – кавер-версия песни группы The Weavers – If I had a hammer[118] (Si j’avais un marteau, 1963), но Франсуа больше нравилось исполнение Трини Лопез.

Некоторые говорят о наивном и поверхностном содержании, не соответствующем оригиналу. Все указания на неблагоприятные условия жизни американских рабочих аккуратно пропущены. Франсуа со своим молотком пытается соорудить домик, насадить вокруг садик и весело поет о жизни счастливой семьи.

Успехи следуют один за другим: еще одна песня – «Я думаю об этом, потом забываю» (J’y pense et puis j’oublie), но личная жизнь как-то не задалась. Кажется, ему надо согласиться с мудрым отцом из своего первого хита.

Первая жена ушла от Франсуа к Жильберу Беко. А самая большая его любовь – Франс Галль – выиграла конкурс «Евровидение-1965», что привело Клода Франсуа в ярость. Именно тогда в их отношениях и возникла трещина. В конце концов Франс Галль достали его капризы, и она ушла к Жюльену Клеру.

Франсуа в депрессии, он едет в свое имение возле Мулен де Даннмуа, в пятидесяти километрах от Парижа. Несмотря на любовную трагедию, он ведет вполне активную жизнь. В то лето написал два хита. По приглашению Cloclo, Реве приезжает к нему 27 августа 1967 года. Раньше он уже предлагал Франсуа медленный танец «Для меня» (For me) – музыку без слов, но тому это предложение не понравилось.

Реве снова предлагает Франсуа тот же номер, и на этот раз расстроенный Cloclo берет эту музыку, но поправляет мелодию и собирается написать к ней соответствующий своему настроению текст. Первое предложение задает тон:

Je me lève et je te bouscule, / tu ne te réveilles pas, comme d’habitude. – «Я проснусь и сразу тебя разбужу, / Ведь ты, как обычно, дремлешь».

Вместе они пишут историю мужчины, который встает, в одиночестве пьет кофе, тихо покидает дом, а вечером ложится в холодную постель. Человека, который прекрасно знает, что жена ему неверна, но делает вид, что все идет как прежде и жизнь продолжается – как обычно.

Песня начинается спокойно, но оканчивается победными фанфарами и сценой, где мужчина занимается любовью со своей женой, comme d’habitude[119], и оба делают вид, будто им это нравится.

Через двадцать пять лет Франс Галль скажет, что она не узнает себя в этой песне, но ей приятно, что она стала для бывшего мужа источником вдохновения.

Comme d’habitude продвигалось медленно, но однажды этот номер увидел на телевидении Пол Анка, сразу же прилетел в Париж и приобрел права.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Обри Бердслей
Обри Бердслей

Обри Бердслей – один из самых известных в мире художников-графиков, поэт и музыкант. В каждой из этих своих индивидуальных сущностей он был необычайно одарен, а в первой оказался уникален. Это стало ясно уже тогда, когда Бердслей создал свои первые работы, благодаря которым молодой художник стал одним из основателей стиля модерн и первым, кто с высочайшими творческими стандартами подошел к оформлению периодических печатных изданий, афиш и плакатов. Он был эстетом в творчестве и в жизни. Все три пары эстетических категорий – прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое – нашли отражение в том, как Бердслей рисовал, и в том, как он жил. Во всем интуитивно элегантный, он принес в декоративное искусство новую энергию и предложил зрителям заглянуть в запретный мир еще трех «э» – эстетики, эклектики и эротики.

Мэттью Стерджис

Мировая художественная культура
Сезанн. Жизнь
Сезанн. Жизнь

Одна из ключевых фигур искусства XX века, Поль Сезанн уже при жизни превратился в легенду. Его биография обросла мифами, а творчество – спекуляциями психоаналитиков. Алекс Данчев с профессионализмом реставратора удаляет многочисленные наслоения, открывая подлинного человека и творца – тонкого, умного, образованного, глубоко укорененного в классической традиции и сумевшего ее переосмыслить. Бескомпромиссность и абсолютное бескорыстие сделали Сезанна образцом для подражания, вдохновителем многих поколений художников. На страницах книги автор предоставляет слово самому художнику и людям из его окружения – друзьям и врагам, наставникам и последователям, – а также столпам современной культуры, избравшим Поля Сезанна эталоном, мессией, талисманом. Матисс, Гоген, Пикассо, Рильке, Беккет и Хайдеггер раскрывают секрет гипнотического влияния, которое Сезанн оказал на искусство XX века, раз и навсегда изменив наше видение мира.

Алекс Данчев

Мировая художественная культура
Миф. Греческие мифы в пересказе
Миф. Греческие мифы в пересказе

Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности — художников, скульпторов, поэтов — порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков — без купюр и отведенных в сторону глаз. И кому, как не Стивену Фраю, сделать это? В-третьих, Фрай вовсе не пытается толковать пересказываемые им истории. И не потому, что у него нет мнения о них, — он просто честно пересказывает, а копаться в смыслах предоставляет антропологам и философам. В-четвертых, да, все эти сюжеты можно найти в сотнях книг, посвященных Древней Греции. Но Фрай заново составляет из них букет, его книга — это своего рода икебана. На цветы, ветки, палки и вазы можно глядеть в цветочном магазине по отдельности, но человечество по-прежнему составляет и покупает букеты. Читать эту книгу, помимо очевидной развлекательной и отдыхательной ценности, стоит и ради того, чтобы стряхнуть пыль с детских воспоминаний о Куне и его «Легендах и мифах Древней Греции», привести в порядок фамильные древа богов и героев, наверняка давно перепутавшиеся у вас в голове, а также вспомнить мифогенную географию Греции: где что находилось, кто куда бегал и где прятался. Книга Фрая — это прекрасный способ попасть в Древнюю Грецию, а заодно и как следует повеселиться: стиль Фрая — неизменная гарантия настоящего читательского приключения.

Стивен Фрай

Мировая художественная культура / Проза / Проза прочее