Шантажистка

Через полчаса она наконец-то появляется, и мы приступаем к делу. К счастью, задержка оборачивается благом: стремясь наверстать упущенное время, слушания движутся гораздо быстрее обычного, и все заканчивается еще до обеда. В любой другой день я, скорее всего, ощущал бы удовлетворение от проделанной работы, но сегодня не такой день. В кои-то веки мои личные нужды важнее государственных.

В начале первого я возвращаюсь в свой офис и буквально с порога набрасываюсь на Розу:

— Получили адрес?

— Да. После увольнения отсюда Сьюзан Дэвис переехала, но Джудит удалось отыскать ее нынешний адрес в пенсионных документах.

— Превосходно. Роза, вы моя спасительница!

Женщина слегка краснеет, как это частенько бывает с ней после моих похвал, и вручает мне клочок бумаги с адресом Сьюзан. И тогда я обнаруживаю, что проживает женщина отнюдь не в Лондоне.

— Сандаун? — исторгаю я стон. — В графстве Айл-оф-Уайт?

— Именно так.

— А ее телефон вы, случайно, не выяснили?

— Я догадалась, что он вам понадобится, и проверила. Боюсь, номер не внесен в телефонный справочник, или у нее просто нет городского телефона.

Результаты, конечно же, не идеальные, однако, с учетом тридцатилeтней давности событий, рассчитывать на другие было бы просто глупо.

— Ладно, пустяки. Спасибо, Роза.

Я усаживаюсь за рабочий стол и обдумываю следующий шаг. Что ж, отсутствие телефонного номера не оставляет мне выбора: со Сьюзан Дэвис я могу связаться лишь посредством личного визита. К счастью, завтра у меня по графику еженедельная поездка в свой избирательный округ, и мне не предстоит каких-либо не терпящих отлагательства дел. Так что утром сяду на поезд до Портсмута, откуда на пароме доберусь до острова. Если повезет, в Сандаун прибуду еще до обеда.

— Роза, не могли бы вы перенести все, что у меня назначено на завтра? Будьте так добры.

— Да, конечно.

Итак, план утвержден, и до меня внезапно доходит; что от чреватого грандиозными последствиями ответа меня отделяет менее двадцати четырех часов. Ведь помимо брата или сестры у меня могут обнаружиться племянники и племянницы — целая семья, о существовании которой я даже не догадывался! Как будто вполне реалистичные надежды, разве нет?

Тем не менее не стоит чересчур распаляться. Да и вообще, сейчас меня занимает более насущный вопрос — обед.

— Пойду прогуляюсь да перехвачу сандвич. Вернусь через полчаса.

Роза выглядывает из-за монитора и кивает. У меня мелькает мысль пригласить ее с собой, но страх отказа немедленно ставит крест на затее. Быть может, уладив вопрос со Сьюзан, я приглашу Розу на ужин, под предлогом окончания ее испытательного срока. Посмотрим.

Дохожу до бутербродной, делаю свой обычный заказ и направляюсь в Сент-Джеймсский парк. Осень продолжает радовать теплой погодой, и народу в парке гораздо больше, чем можно было бы ожидать в конце октября. Мне удается отыскать незанятую скамейку, и я принимаюсь за трапезу.

Как раз когда я впиваюсь зубами в сандвич, мимо проходит какой-то парень с красавцем лабрадором шоколадного окраса. Пес чует запах моего обеда и резво меняет траекторию движения. Он явно оптимист, поскольку усаживается передо мной в ожидании подачки.

— Прошу прощения, — тараторит подоспевший хозяин. — Он у меня что мусорный бак, когда дело касается еды.

— Да все в порядке. Он любит куриный салат?

— Бенсон любит все подряд, — смеется парень.

Отламываю кусочек от сандвича и протягиваю Бенсону. Он берет его на удивление осторожно, и я вознаграждаю пса за манеры, погладив его по голове. Хозяин благодарит и отзывает питомца, и они продолжают прогулку. Бенсон, готов поспорить, голод не утолил и надеется повстречать еще какого-нибудь щедрого отдыхающего.

Я доедаю сандвич, предаваясь мечтам, что однажды и сам заведу собаку. По окончании, с позволения сказать, политической карьеры возьму и загляну в местный приют для бездомных животных да найду там своего Бенсона. Почему бы и нет.

Мир грез разом развеивается, когда кто-то усаживается рядом со мной.

— Добрый день, Уильям.

Этот голос уже настолько въелся в мою память, что я даже не удосуживаюсь повернуть голову в сторону его обладательницы.

— Габби, тебе когда-нибудь говорили, что ты прямо как пресловутый банный лист?

— Не-а, только с цветком сравнивали.

— Ты следишь за мной, что ли?

— Для этого и сыщиком не нужно быть. Ты почти каждый день наведываешься в одну и ту же забегаловку.

— Что тебе нужно?

Габби пододвигается поближе.

— Уильям, какая же у тебя ужасная память! Сегодня мы с тобой заключаем сделку.

— Не думаю.

— Тебе известны последствия отказа.

Ее игры мне уже вконец осточертели, и я решаю положить им конец:

— Да делай что хочешь. Мне вправду плевать.

— Тебе плевать на репутацию отца и каким позором обернется для него его грязная тайна?

Мудрое указание Клемента я, разумеется, не позабыл и потому полон уверенности. И даже если Габби и повезет найти газету, которая захочет напечатать скандальную историю, подтверждаемую лишь ксерокопией, я успею переговорить со Сьюзан Дэвис еще до публикации. Как-никак, я хочу исправить ошибки отца, а не предать их забвению.

— Еще раз повторяю: мне плевать.