Шарль Моррас и «Action française» против Третьего Рейха

Так рассказывал «про Париж» Измаил Александрович Бондаревский. Это отголосок причудливой славы «красавчика Саши», который, пользуясь странным иммунитетом от преследований по закону, год за годом различными способами извлекал миллиарды франков из карманов прижимистых, но доверчивых французов и (под)купил чуть ли не всю Третью Республику[79]. За редкими исключениями вроде «Action française», хотя «месье Александр» раздавал именные чеки, оставляя себе корешки с фамилиями получателей, – наличными только чаевые! – как «направо», так и «налево».

30 декабря «большая пресса» как по команде перепечатала сообщение L’AF, что случалось нечасто. 3 января 1934 г. Морис Пюжо уличил министра колоний – и бывшего министра юстиции, главного стража закона! – Альбера Далимье в пособничестве Ставискому, финансовые предложения которого тот рекомендовал как добросовестные. Обвинения метили в прокурора республики при парижском суде Жоржа Прессара и, что более важно, в его шурина – премьера-радикала Камиля Шотана.

«Разгорелся скандал. Конечно, не “Панама”[80], о которой говорили старики. Конечно, не “дело Дрейфуса”. Но “дело Ставиского”, банальная история еврейчика из Одессы, перебравшегося в Париж, довольно красивого, как говорили, довольно соблазнительного, понемногу разбогатевшего, финансировавшего выборы, покупавшего столпов режима. С третьей страницы, где она появилась в конце года как новость про мошенничество в муниципальном совете Байонны, история перекинулась на первые полосы, разрастаясь и сверкая. L’AF, выходившая сотнями тысяч экземпляров, публиковала документы, каждый день блистая новыми разоблачениями»[81] (RBC, I, 526). Так Робер Бразийяк в неоконченном романе «Пленники» (1940) вспоминал о начале событий, перевернувших его жизнь.

«Панама» и «дело Дрейфуса» случились давно и не стали историей только для людей поколения Морраса. От недавних скандалов «дело Ставиского» отличалось, во-первых, масштабом присвоенных сумм, во-вторых, удивительной непотопляемостью мошенника, о котором было известно, что он мошенник, но главное – вовлеченностью в него изрядного количества депутатов, сенаторов и высокопоставленных чиновников. «Дело» из банального уголовного превращалось в политическое.

Около полуночи 5 января у дома Далимье был устроен «кошачий концерт», привлекший внимание полиции. 7 января в передовице «Долой воров!» Пюжо призвал «честных людей» самим защищать свои интересы, если власти не способны на это. В кампанию включились Беро, считавшийся «левым», и «правый» депутат Филипп Анрио, получивший благодаря ей общенациональную известность. Статьи первого в еженедельнике «Gringoire», составившие сборник «Окровавленные мостовые» (1934; исходный текст перепечатан: HBG-I), и книга второго «6 февраля» (1934), написанная по горячим следам, – необходимое чтение для всех, кто хочет разобраться в случившемся. Подробную и достоверную хронику событий дает книга историка Пьера Пеллисье «6 февраля. Республика в пламени» (PPF).

8 января газеты сообщили об отставке Далимье – и о самоубийстве Ставиского на курорте Шамони в тот самый момент, когда агенты политической полиции «Сюртэ женераль» пришли его арестовывать. «Прочитав эту новость в газетах, многие с облегчением вздохнули. Они рассчитывали, что вместе с телом похоронят и дело со всеми его секретами»[82]. Официальную версию встретили насмешками вроде «его самоубили», вспомнив сомнительные «самоубийства» депутата Габриэля Сиветона в 1904 г., журналиста и германского агента Эжена Виго, он же Мигель Альмерейда, в 1917 г., Филиппа, сына Леона Доде, в 1923 г.[83]. «Никто не верил в его самоубийство, – утверждал лидер коммунистов Жак Дюкло. – Столь удобное исчезновение Ставиского выглядело желанным и подстроенным. Все очевиднее казалось и то, что правительство имеет к “самоубийству” какое-то отношение»[84].

9 января L’AF ответила новым призывом «Долой убийц!». «В момент, когда правительство и парламент республики заявляют себя неспособными стабилизировать наши финансы и, защищая беспорядок, на котором основано их правление, отказывают французам в облегчении давящего их налогового бремени, – появляются такие новости. <…> “Сюртэ женераль”, которая снабдила его (Ставиского – В. М.) документом, открывавшим все двери, позволяла ему скрываться. Вчера она легко обнаружила его, чтобы навсегда заткнуть ему рот выстрелом из подвернувшегося под руку пистолета. Загнанный в угол режим прибег к убийству, чтобы избежать огласки своего позора» (RCE-I, 6–7).