Шарлатан: чудо для проклятого короля

Храм только казался пуст: жрецы безмолвно возникли на пути вельмож , пропустив вперед лишь монарха. Дальше король приближался к ступеням алтаря один. Верховный Иерарх обернулся на гулкий звук шагов, рассчитав момент, с удивительной точностью. Он как бы очнулся от молитв. Подошедший король был вынужден остановиться внизу, перед ступенями к алтарю. Так Верховный Иерарх мог обращаться к монарху сверху вниз.

– За спасение короля от подлого нападения извергов я смиренно благодарил высшую силу … – кротко начал Иерарх.

– Изверги прорвались. Их огромная армия в двух днях пути. Не время молиться, – перебил Иерарха нетерпеливый, молодой Борхард. – Ради страны, пришло время объединить наши армии! Я – король, пришел просить тебя, я готов первый протянуть руку дружбы… На глазах у всех.

Иерарх, так и застывший с открытым ртом, смиренно дослушал короля до конца, в отличие от Борхарда. И не менее смиренно развел руками.

– На глазах у всех… – повторил он, как бы осененный печальным воспоминанием. – Властелин земной допустил ужасное кощунство на пиру. Нельзя было выпускать из клетки ересиарха, одержимого бесами. Может быть, поэтому я не могу домолиться до высшей силы. Она безмолвствует!.. А я лишь послушный слуга высшей воли.

– Пора нам оставить мелкие распри… – снова не дослушал король. – Если не объединимся – людям не устоять…

Духовный лидер еле заметно поморщился. Возможно, Иерарх просто хотел скрыть выдававшую насмешку интонацию, с которой слова «властелин земной» слетели с его губ. Напрасные старания: неприязненный и холодный взгляд сверху вниз, выдавал Иерарха куда откровеннее.

– Искупить грех королю поможет древний ритуал очищения. Ритуал строг и прост. Король поцелует руку Верховного Иерарха! На площади. На глазах у всех!.. Проклятие греха рассеется, и я смогу, наконец, внять высшей силе, она подскажет истинный путь…

Свечи мерцали, расставленные вокруг алтаря. Благовония курились. Ни звука лишнего не раздавалось под сводами храма. Но все равно, Борхарду потребовалась пауза, чтобы убедиться, что он не ослышался.

– Целовать? Руку Иерарху?..

– Перстень на руке… Опустившись на одно колено…

– Не ритуал это, а недоразумение! Случилось, всего один раз, пятьсот лет назад. Слабоумный Кайнок Третий, на коленях целовал руку Иерарха, умоляя о спасении династии. Но тогда в стране был хаос, мор и катастрофа. И смерть все равно настигла короля. Единственное, чего добился Кайнок своим унижением – запомнился самым жалким монархом в истории.

– Но разве сейчас в стране не хаос?.. Армия извергов в двух днях пути, и даже капитул не может принять решение, превращаясь в клоунаду, которую исполняет на столе обнаглевший шут! При ком из династии Борхардов дела в стране шли хуже? – спросил Иерарх, не удержавшись, но сразу поправился. – Ради спасения страны, разве не достойно для короля соблюсти древний ритуал, умерив гордыню?

Багровая сторона лица короля буквально почернела от гнева, но молодой Борхард сдержался усилием воли.

– А есть гарантии, если я…. Сделаю это… Высшая сила точно велит объединить армии? – голос короля дрогнул, гнев душил монарха, пресекая его речь.

– Я – лишь песчинка, надеющаяся верно истолковать волю, непостижимую для смертных… – сладко улыбнулся Иерарх.

– Ах, ты, паскудная жаба! Раздавлю… – подался вперед, обезумевший от гнева король.

Рука Борхарда инстинктивно метнулась к оружию, однако ножны клинка висели пустые у него на поясе, король стоял в храме безоружным. Шестеро королевских вассалов, были остановлены при входе в храм. Зато за спиной Иерарха, в полутьме храма угадывались фигуры серых стражников. И судя по положению их рук – этих здоровяков пускали внутрь с оружием.

Борхард сдержал гнев чудовищным усилием воли. А Верховный Иерарх, удовлетворенно проследив за взглядом молодого короля, не собирался останавливаться. Он наклонился, и заговорил вполголоса, уже без всякого смирения.

– Куда ты денешься, мальчишка? Без армии серых воинов вам не справиться. Целовать перстень или погибель… Или умолять извергов принять тебя в рабство. А я полюбуюсь, на каких условиях они согласятся, после надругательства, которое придурок Босой учинит над телом их лазутчика.

Унизительную отповедь, Иерарх проговаривал, как ни в чем не бывало. Выражение лица Иерарха оставалось возвышенным. Для окружающих, беседа выглядела так, будто главное духовное лицо страны дает мудрое напутствие монарху, и благословляет его на государственные дела.

– И насчет твоего юного похабника – менестреля. Преподать урок ему надо. Хорошо бы кастрировать, чтобы присмирел?.. Дерзости, которые он вытворяет со своей девкой, неприемлемы. Это будет важный знак всем знатным вельможам, чье достоинство он оскорбил: бароны оценят строгость короля, и охотнее дадут свои армии. Это необходимо в интересах страны…

Иерарх настолько увлекся процессом унижения гордого врага, что не удержался, и последние фразы бросил победно, чуть ли ни в полный голос.