Шарлатан

В ту октябрьскую ночь 1926 года Фишбейн кипел от негодования. Годом ранее он выпустил книгу «Медицинские сумасбродства», в которой перечислил и систематизировал лавину обманных практик, причуд и заблуждений медиков. Теперь же он написал еще одну книгу: «Новые медицинские сумасбродства» (1927) – свежий каталог различных мошенничеств, которые он, по словам «Нью-Йорк таймс», «всячески бичует и, сыпя колкостями и язвительными насмешками, поджаривает на костре негодования». Среди мошенников были названы и создатели фантастических диет и экстремистских способов снижения веса, подобных тем, что применял Линдлар, которого Фишбейн считал виновником гибели Дебса.

Отдельная глава была посвящена омоложению: деятельность Вороноффа и Штейнаха была препарирована и раскритикована, а их самих Фишбейн считал не столько злонамеренными вредителями, сколько просто невеждами. Доктора Бринкли, которого Фишбейн всегда презирал, в книге он не упомянул, но упомянул несколько месяцев спустя, в январе 1927 года, когда, уже будучи главным редактором, впервые публично и целенаправленно атаковал Столп Человечности, направив бортовой огонь своих насмешек исключительно на него.

Недвусмысленно озаглавленная как «Шарлатан Джон Р. Бринкли, или Коммерческая выгода подсадки козлиных желез» статья в журнале АМА детально, по косточкам разбирала этот «козлиный рэкет», сообщая и нечто новое. Используя возможности своей «комнаты смеха», Бюро расследований АМА, Фишбейн раскрыл подробности раннего периода карьеры Бринкли, его преступное электролечение, о котором он впервые поведал публике. Или же по крайней мере какой-то части публики. Как написал Фишбейну по прочтении статьи один иллинойсский доктор, «вся беда в том, что ваши статьи читаем мы, медики, которые и без того это знают, а бедняги, которых следует от этого оградить, не подписаны на журнал Медицинской ассоциации!».

Хорошо осознавая эту проблему, Фишбейн пошел на беспрецедентный шаг: перепечатал свое разоблачение и издал его в качестве памфлета тиражом в несколько тысяч. Но и тогда это было криком против ветра. Того шума, той волны возмущения, которые могли бы быть подняты таким памфлетом в более поздние годы, в двадцатые он вызвать не мог. То, что он делал тогда, было сизифовым трудом – ведь современным медиа еще только предстояло появиться на свет, а даже большие города в то время оставались, по существу, маленькими городишками, и их провинциализм, обособленность были на руку мошенникам.

В Массачусетсе некто А. Дж. Гамильтон, псевдоэксперт-криминалист, пойманный с поличным на том, что во время процесса Сакко и Ванцетти пытался подменить оружие, впоследствии благополучно продолжил карьеру и выступал с экспертными свидетельствами в судах других штатов.

Что же касается Бринкли, то его колоссальным преимуществом явилась собственная радиостанция. Для миллионов радиослушателей медиа был именно Бринкли!

В число этих миллионов входил и Александр Экблон.

Жена Экблона Роуз была больна раком толстого кишечника. Военные врачи Форта Райли, где Экблон работал истопником, сказали ему, что ее случай безнадежен. «Но я очень любил жену, – объяснял он впоследствии. – Я бы жизнь отдал, только бы ее спасти. Да и любой мужчина на моем месте, видя, как любимая жена тает на глазах, разве не схватится за соломинку?» Охваченный горем, он бросился к Бринкли, и тот сказал ему, что надежда есть. Экблон наскреб денег на операцию. Бринкли сделал операцию, и Роуз Экблон умерла на следующий же день. Милфордский мессия потребовал платы и получил свои триста пятьдесят долларов.

Между тем жаждущие козлиных желез продолжали потоком стекаться в его медицинское казино. Через девять дней после хирургического вмешательства пациенту Бринкли Джону Хомбеку, художнику по интерьерам, направлявшемуся поездом домой в Нью-Йорк, на остановке в Сент-Луисе стало плохо. Доктора Баптистской лечебницы в Миссури диагностировали у него начальную стадию столбняка. Несмотря на гангренозные рубцы в паху, Хомбек, преодолевая судорожное сжатие челюстей, настаивал на том, что Бринкли чудесно провел операцию, а доктор Мейес, слушая это, накачивал его противостолбнячной сывороткой, вводя ее подкожно и в вену. «Пациент, как казалось, поддавался лечению, – писал Мейес, – спазмы стали слабее, тризм челюстей уменьшился, и он показывал, что может открыть рот по моей просьбе. Но спустя три часа его тело свела сильная конвульсия, и он скончался». Убитый горем сын Хомбека, Карл, метал громы и молнии, называя Бринкли мясником: «Надеюсь, что его вздернут на виселице!», но закон еще не мог ему ничего предъявить.

Вместо этого Бринкли расширял свою деятельность. В 1928 году он сделал очередное открытие: пришедшая ему в голову идея принесла впоследствии миллионы. Что же стало великим озарением? Он заявил об открытии причинно-следственной связи между трансплантацией козлиной железы и сокращением размера простаты.