Шарлатан

На вопрос из Дрездена, Канзас: «Возможно, камни в желчном пузыре… Нет, вернее всего, камни у него в почках. Советую посадить его на лекарства рецептуры номер восемьдесят и пятьдесят для мужчин, номер шестьдесят четыре пусть тоже принимает. Думаю, это принесет ему большое облегчение. И пить побольше воды».

Доход Бринкли приносили лекарства. В порыве предпринимательской активности он объединил пять сотен аптек Среднего Запада под началом Фармацевтической ассоциации Бринкли, главой которой хитроумно сделал аптекаря из Топеки, женатого на сестре Генерального прокурора штата. После чего он снабдил эти аптеки лекарствами по чудовищно завышенным ценам – обычными либо изобретенными им самим, но неизменно перепакованными и с номерами вместо названий, – для придания большей таинственности, а также для сокрытия ингредиентов лекарства. За редким исключением по радио он рекомендовал лекарства только из этих аптек.

Самым изящным изобретением Бринкли было то, что рекомендацию получал не только автор письма, но и сотни, тысячи радиослушателей, с жадностью слушавшие передачу и немедленно обнаруживавшие и у себя симптомы заболевания, о котором шла речь. С каждой покупки (цена раз в шесть превышала реальную стоимость) аптекарь отстегивал Бринкли доллар, забирая себе остаток.

От остриц до подагры, от сердечной недостаточности до потных ладоней – ни одним недугом – серьезным либо пустяковым – не пренебрегал ящик медицинских вопросов. Со снадобьями, которые требовали приготовления, а не были готовыми пилюлями от Парк-Дэвиса с переклеенными этикетками, Бринкли нередко приходилось повозиться: контроль качества – дело серьезное. По всей видимости, он верил в простые рецепты. «Рецептура номер семь, – говорил он своим фармацевтам, – это старинное проверенное средство от чесотки. Берешь в равных частях черный порох, серу и свиной жир, либо вазелин, либо другую жирную основу. Тут важен не состав, а способ применения. Вели пациенту, как придет домой, принять горячую ванну, насухо вытереться, после чего намазаться с ног до головы этой мазью, потом надеть плотно облегающее белье, чулки, мягкие перчатки – и в постель. На вторую и третью ночь также пусть намажется, но без ванны, надеть то же белье, лечь в ту же постель. На четвертый день принять хорошую горячую ванну, а одежду, в которой спал, и постельное белье прокипятить. И все! Если он это аккуратно выполнит, чесотки как не бывало». Интересно, что, продав лекарство, он не снимал с себя ответственности. «Если клиент не на сто процентов доволен, всегда делайте перерасчет, – писал он. – Возвращайте деньги, а убыток я оплачу. Мне требуется, чтобы клиент был доволен на все сто». Если шарлатаны помельче довольствовались сиюминутной выгодой, то Бринкли интересовала дальняя перспектива: каждый жалобщик приведет к нему пять новых клиентов из-за того, что он такой честный.

Глава 24

Второго ноября 1929 года после полудня к фасаду клиники подкатил Веселый Гарри на автобусе, полном новобранцами. Среди них был и Джон Занер, шестидесятипятилетний фермер из Ленексы, Канзас, садовод. Шести футов и двух дюймов ростом, с густыми волосами ежиком, Занер был многолетним слушателем «КЛКП». И хотя склонностью к импульсивным действиям он, как и большинство фермеров, не отличался, но за два года гипнотический радиоголос все же одолел его сопротивление. К тому же и жена донимала его, настойчиво советуя пересадить козлиные железы. И вот он наконец здесь и готов пойти на то, что воспринимал как приключение «большое и сомнительное».

Минни, по обыкновению, встречала новичков, светясь улыбкой, еще более лучезарной, чем всегда. После десяти с лишним лет неустанных стараний они наконец родили ребенка – и теперь двухлетний Малыш Джонни стоял рядом с матерью, цепляясь за ее юбку. Доктору стоило немалого труда уверить прессу в том, что козлиные железы в данном случае были ни при чем.

По шикарной ковровой с восточным узором дорожке коридора мужчины прошли в приемный покой, где каждому выдали купальный халат, длинную ночную рубашку и тапочки. Последних Занеру не досталось: на его большую ногу тапочек не нашлось. Доктор ткнул пальцем в сторону его ног и рассмеялся. Откуда-то из недр здания несся мужской голос – громкий и сердитый. По всей вероятности, кого-то из прошлой партии не успели вовремя отправить домой, и заминка вызвала чье-то раздражение.