Шарм

Наконец около четырех часов все заканчивается. Когда я снимаю свой передник – от которого было так же мало толку, как и от меня самой на кухне, – Джилли выходит из своего кабинета и отводит меня в сторону:

– Ты очень старалась, Грейс. Ты очень упорна.

Я говорю то, о чем думаем мы обе:

– Но пекарь из меня никакой.

Взгляд Джилли смягчается, и она качает головой:

– К сожалению, да. Однозначно.

Мои плечи никнут. Меня уволили с моей первой работы. Причем в первый же день.

Я моргаю, стараясь сдержать слезы, но я не могу винить Джилли. Вообще-то я, наверное, должна перед ней извиниться. Не только перед ней, но и перед каждым жителем Адари, который сегодня съест одного из моих лебедей из слоеного теста.

Мне остается надеяться, что у Хадсона день прошел лучше, чем у меня. Но в данный момент я ни на что особо не рассчитываю.

Глава 77 Заварное пирожное

– Хадсон –

Когда я возвращаюсь в наш номер, Грейс уже лежит на кровати, положив на голову подушку. Ее одежда скомкана на полу, и от двери к кровати ведет дорожка из муки, сахара или чего-то еще в этом духе.

– У тебя был тяжелый день? – спрашиваю я, наклонившись, чтобы развязать шнурки на ботинках.

– Я пекла заварные пирожные, – бормочет она в подушку.

– А что это такое? – недоумеваю я. Сам я провел последние четыре часа, пытаясь понять, чем отличаются друг от друга разные виды кистей для нанесения 127 оттенков фиолетового цвета, имеющиеся в наличии в здешнем хозяйственном магазине – большая часть которых настолько похожи, что я не могу их различить.

Стоит ли говорить, что это был интересный день.

Она вздыхает:

– Ты можешь пообещать мне, что мы никогда не будем говорить о выпечке?

– Я же вампир, Грейс. У меня никогда не возникает желания говорить о выпечке.

– Но ты все равно должен мне это пообещать!

Поскольку видно, что она на взводе, я вскидываю руки в знак капитуляции.

– Конечно же, я обещаю, – соглашаюсь я. – Но я попрошу тебя об ответном одолжении – пообещай, что ты никогда не будешь говорить о моем новообретенном страхе перед перовыми сверлами.

– Перед перовыми сверлами? – Она поднимает голову, сняв с нее подушку. – Это такие маленькие штуки, которые вращаются, когда их насаживают на электродрель?

Я едва не содрогаюсь при одной мысли о них.

– Да, именно так.

У нее делается озадаченное лицо, такое же, как было у меня несколько минут назад.

– Ты что-то строишь?

– К плюсам можно отнести то, что от тебя вкусно пахнет. – Я ложусь на кровать рядом с ней. – И нет, думаю, после сегодняшнего дня никто никогда не поручит мне что-то построить.

– Когда ты вся покрыта сахаром и сливочным маслом, неудивительно, что от тебя вкусно пахнет, – отвечает она. Следует долгая пауза, затем она продолжает: – Расскажи мне, как прошел твой день.

– Я получил работу в хозяйственном магазине. – Я испускаю долгий вздох и говорю: – Короче, я надеюсь, что наша дружба не будет зависеть от того, хорошо ли я умею ремонтировать и мастерить.

Она смеется.

– Ты так в этом хорош, да?

– Меня достает не сама работа продавца. Я могу ее выполнять. Я могу расставлять товар на полках и работать на кассе. Но кто, черт возьми, знает названия каждого инструмента, болта, гвоздя, малярной кисти, деревяшки и один черт знает, чего еще из этого магазина?

– Рискну предположить, что это знает твой босс.

– Да, мой босс, – соглашаюсь я.

– Выходит, после очень неудачного начала мы оба опять стали безработными? – Она вскидывает бровь.

– Безработными? Нет, завтра я опять иду на работу. Почему… – Я осекаюсь, когда до меня доходит, как обстоит дело. – Погоди, тебя что, уволили? В первый же день?

– Это был очень тяжелый первый день, – фыркает она. – И это заведение никакая не кондитерская, а ворота в ад. Наверняка именно поэтому на ее задней двери красуется амбарный замок.

Я смеюсь, потому что ничего не могу с собой поделать:

– Уверен, что это просто амбарный замок.

– Откуда ты можешь это знать? Это вполне может быть воротами в ад. – Она корчит рожу.

– Может, и так, – соглашаюсь я. – Но, вероятно, все же нет.

Она вздыхает:

– Ты прав. Вероятно, нет.

– Не бери в голову. Ты найдешь себе работу по душе, – пытаюсь я ободрить ее.

– Забудь о работе, которая будет мне по душе. Я буду просто искать что-то такое, что действительно могу делать. Быть может, Кауамхи сможет научить меня петь.

– Или тебе надо попытать счастья в библиотеке, прежде чем ты начнешь петь.

Она бросает в меня подушку:

– Ты кайфолом, ты это знаешь?

– Да я ужасный человек, если пытаюсь спасти барабанные перепонки местной публики. – Я закатываю глаза.

– Ты не можешь этого знать. Возможно, я смогла бы стать отличной вокалисткой.

– Может, и так, – говорю я, намеренно цитируя свой ответ на ее реплику о воротах в ад. – Но, вероятно, все же нет.

– Ну, если ты настаиваешь. – Она встает с кровати и начинает обуваться. Я только сейчас замечаю, что на ней моя последняя чистая футболка – которая из-за длины выглядит как платье – и больше ничего.

– Куда ты идешь?