Шарм

К сожалению, вскоре дракон понимает, что ему не удастся стряхнуть меня, и решает сменить тактику. Отказавшись от «свечки», он опять пикирует на город.

– Не смей, гребаный ты ублюдок, – рычу я, когда он снова нацеливается на красный шатер.

Но я мало что могу сделать на этом месте, разве что напрячь все силы, вонзив пальцы в его бока. Если мне удастся его ранить, то он, возможно, решит, что не стоит устраивать эту атаку.

На сей раз я ухитряюсь проломить чешую. По моим рукам течет кровь, делая их скользкими, так что теперь мне становится намного труднее держаться на спине этой твари. Тем более что дракон начинает яростно реветь, и его гигантское тело сотрясается и дергается от боли.

Вероятно, я бы почувствовал себя виноватым, если бы этот дракон не тратил каждую секунду на то, чтобы поджарить Грейс и меня. К тому же у меня ужасно болит рука – до самой кости, – и я пытаюсь увести этого дракона от шатра, полного детей, так что мне не до того, чтобы испытывать к нему сочувствие.

Однако в последнюю секунду он резко сворачивает в сторону от красного шатра. Я не знаю, что заставило его это сделать, и, если честно, мне все равно, раз теперь дети в шатре спасены. Но когда он летит прямо на стену одного из высоких кирпичных зданий, окружающих площадь, я понимаю, что у него на уме.

«Вот дерьмо», – успеваю подумать я прежде, чем каждый дюйм моего тела взрывается болью.

Глава 85 Протащи меня по углям

– Грейс –

Я спускаюсь по лестнице часовой башни и, выйдя, сразу вижу, как дракон, резко повернув влево, впечатывается спиной в стену громадного здания библиотеки напротив сцены – и таким образом впечатывает в нее и Хадсона.

Я кричу и бегу со всех ног, чувствуя, как ужас заполняет каждую клеточку моего тела. Дракон огромен – он по меньшей мере так же велик, как пять кроссоверов, стоящих бампер к бамперу, – а здание построено из кирпича и камня. Если учесть, с какой скоростью он летел, то Хадсон никак не мог выжить.

Пожалуйста, Господи, хоть бы он выжил.

Дракон на секунду застывает на месте, как будто он ударился о стену так сильно, что теперь оглушен – и это плохой знак. Хоть бы он отодвинулся, отлетел в сторону, чтобы я увидела, что Хадсон дышит. Черт возьми, мне нужно просто увидеть его.

Наконец дракон отлетает от стены библиотеки – и оказывается, что Хадсон каким-то непостижимым образом по-прежнему сидит у него на спине. Видно, что ему досталось, но он жив. И продолжает держаться, что, похоже, выводит дракона из себя.

Он изрыгает огонь.

Яростно ревет.

Хуже того, он взлетает все выше. Набирает скорость. И кружит, будто хочет еще раз попытаться впечатать Хадсона в стену.

Вряд ли Хадсон сможет выжить после такого удара. Если честно, я понятия не имею, как он смог выжить после первого столкновения со стеной, но знаю – я должна придумать что-то, чтобы этого не случилось опять.

Разумеется, репертуар доступных мне средств ограничен – так что вариант у меня только один. И я делаю то единственное, что могу придумать, – пускаюсь бежать в сторону библиотеки, вопя максимально громко. Если этому дракону нужна я, а все происходящее – кроме того, что сейчас он пытается убить Хадсона – свидетельствует именно об этом, то само собой отвлечь его лучше всего получится у меня.

Мне надо просто привлечь его внимание. Это труднее, чем кажется, потому что остальные люди на площади бегут прочь от библиотеки, и я теряюсь в толпе. К тому же из-за того, что я двигаюсь против течения, на каждый мой шаг вперед приходятся два вынужденных шага назад. Это никак нельзя назвать быстрым продвижением – а между тем дракон уже закончил описывать петлю и быстро летит обратно к библиотеке.

– Эй! Стой! Я здесь! – кричу я, подпрыгивая на месте в тщетной попытке привлечь его внимание. Когда это не срабатывает, я начинаю озираться в поисках чего-нибудь такого, что помогло бы мне выделиться. Но в этой обезумевшей толпе ничего не видно, в ней невозможно ничего сделать, кроме как пытаться с трудом пробиваться вперед.

Мне нельзя опоздать.

Мне нельзя опоздать.

Мне нельзя опоздать.

Эти слова крутятся в моей голове, как мантра, бьются в моей крови, как боевой клич. Но как бы я ни хотела не опоздать, я боюсь, что все равно опоздаю.

И тут я слышу это. Звук трубы, перекрывающий крики толпы. Это Оребон – я это знаю.

Я поворачиваюсь на звук и вижу его – он стоит на крыше беседки в центре площади и играет на своей трубе так громко, как только может. Он пытается отвлечь дракона. И это срабатывает. Дракон сворачивает со своего курса на библиотеку и начинает кружить над беседкой, изрыгая огонь.

Но Оребон это предвидел и уже убегает прочь, повесив свою трубу на лямке себе на шею. Когда драконье пламя приближается к нему, он подбегает к краю крыши беседки и повисает на нем, после чего запрыгивает внутрь.

Через несколько секунд, когда я подбегаю к беседке, звонкие звуки трубы раздаются снова, оглашая ночь.